Толпа плотным кольцом скапливалась на перекрестке. По улице обрывками разносился все тот же энергичный голос:

– Только сегодня! Не пропустите… Лучшие… со всего Лондона! Такого зрелища вы еще… Делайте ваши ставки!

Сначала Жан-Антуан думал, что они идут туда же, куда и все, но потом, не меняя курса, не сворачивая к центру перекрестка, Чарли скользнул сквозь гущу толпы и начал огибать людей со стороны другой улицы. Француз и Десять Кулаков протолкались в толпе и вышли к Чарли. Жан-Антуан бросил взгляд туда, вокруг чего все собрались, и между темными фигурами людей ему почудилось, будто бы в грязи на земле лежала чья-то рука, но потом обзор закрылся.

Разбойник стоял, глядя куда-то в сторону поверх голов, потом обернулся к подошедшим друзьям, словно спиной почувствовав их приближение, подозрительно окинул взглядом окружающие лица прохожих и кивнул на Жана-Антуана, обращаясь к Десяти Кулакам:

– Присмотри за Джоном.

Десять Кулаков едва кивнул головой в знак согласия и остался стоять с юношей, а Чарли в бодром расположении духа направился к группе мужчин, окружавших по пояс раздетого грубого на вид человека на углу покосившегося двухэтажного дома, откуда они только что вышли.

Густые клубы пара поднимались при дыхании раздетого по пояс человека, он разминал кулаки, сводил и разводил лопатки на спине и слушал, что ему говорил невысокого роста пожилой мужчина в пегой шубе с ужасным шрамом от укусов собаки на лице и курчавыми седыми волосами. При приближении Чарли к группе мужчин, путь к ним преградил помощник мужчины со шрамом на лице, но его хозяин отозвал своего охранника и вопросительно кивнул, с жадным интересом глядя на разбойника Бродячие Штаны.

Очень долго они о чем-то говорили, что заставляло человека со шрамом горячиться все больше и показывать то на Чарли, то куда-то в сторону, словно прогоняя разбойника, а Чарли невозмутимо стоял на своем, но иногда тоже повышал голос. Потом вдруг разбойник отступил в сторону и седой мужчина со шрамом бросил сварливый взгляд на Десять Кулаков и Жана-Антуана, что-то коротко сказал Чарли и нехотя, словно преодолевая сомнения, пожал руку разбойника, в которую Чарли харкнул для скрепления договора.

– Все, теперь ждем, – деловито сообщил Чарли, вернувшись к своим друзьям.

– Простите, ждем чего? – осведомился Жан-Антуан.

Зашагавший прочь Чарли, вернулся и вгляделся во француза, точно желая найти внешние признаки слабоумия юноши.

– Конечно же, когда начнется шоу, Джон. Последнее в этом году. Ты этот день в жизни не забудешь.

Под словом «шоу» подразумевались кулачные бои. В этом Жан-Антуан убедился вскоре, когда растолкав нескольких мальчишек, Чарли пробился в первые ряды, галдящей толпы. Зрителей от дерущихся отделял сбитый из хлипких досок, но хорошенько укрепленный забор, напоминавший загон для скота. В относительно тесном четырехугольнике грязи, мокрого снега и багряных вкраплений крови вяло барахтались или сцеплялись в сокрушительной схватке до пояса раздетые боксеры из разных уголков Британии, жившие в Лондоне или приехавшие специально поучаствовать в этом событии.

Иногда боксом это сложно было назвать. Раунд длился до тех пор, пока один из дерущихся окончательно не перестанет отдирать свое рассеченное множественными ударами костяшек лицо из ледяного месива слякоти. Иногда зрелище становилось совсем унылым, потому что побиться выходили тощие трясущиеся от холода мужья, которым нужно кормить свою семью и они были готовы ради этого рискнуть собственной жизнью, лишь бы выиграть хоть какие-то средства для существования. В такие разы из толпы летели камни, палки и огрызки порченой еды, чтобы подзадорить лишенных агрессии и сил бедняков.

А иногда дрались настолько бешеные мужики, что перепадало и зрителям. Так, боксер Эдди Шрама – тот, который разминался на углу покосившегося дома, когда к ним подошел Чарли – въехал кулаком в челюсть человека, что-то крикнувшего про жалкое зрелище. А боец по прозвищу Рыбак поднял из грязи горсть камней и, с остервенением вытаращив глаза, начал метать камни в зрителей, потому что одним ударом вырубил своего соперника, и толпе не понравилось, что бой закончился слишком быстро.

Впрочем, на что посмотреть было и в толпе. Толкаясь и желая рассмотреть происходящее получше, люди часто успевали надоесть своим соседям, и мелкие ссоры перерастали в ожесточенные драки прямо посреди сутолоки.

Чарли пребывал в восторге от разворачивающегося вокруг зрелища, то и дело отмечая вслух, что восемь лет назад кулачные бои казались гораздо скучнее. Жан-Антуан, напротив, считал такой неотесанный вид спорта – или скорее развлечения – пусть и мужским, но неоправданно жестоким и низкокультурным. Зажатый среди толкающихся, выглядывающих из-за плеча, орущих над ухом, грязных и скверно пахнущих людей, юноша более всего не понимал одну вещь. Что он здесь делает?

– О, все просто! – неотрывно следя за дерущимися, воскликнул Чарли, когда Жан-Антуан спросил его об этом. – Я пришел сюда, чтобы заключить важную сделку с организатором боев. Ты, наверное, видел, мы с ним уже обговорили условия, и теперь дело осталось за малым. Заплатить. Но так как столько денег, сколько ему захотелось, у меня нет, мы сошлись на более простой форме расчета.

– Это какой же? Обмен? – спросил юноша.

– Именно, Джон! Хорошо соображаешь.

– Простите, мсье, но не лучше ли было прийти после всего этого… шоу?

– Что ты, вовсе не лучше, – бодро отозвался Чарли, по всей видимости, очень довольный тем, что только ему известны все детали плана, – здесь имеются свои тонкости. Смотри внимательно и научишься.

Чарли замолчал и продолжил наблюдать за тем, как жирный боксер по кличке Толстяк бегает за щуплым Фарлоном из Беркшира, кости которого того и гляди норовили выпрыгнуть из кожи. Несколько минут Жан-Антуан смотрел туда же, куда и Чарли, потом начал испытывать сомнения в том, что правильно понял разбойника и переспросил:

– Простите, а куда вы говорите смотреть? И чему, по вашему, я должен научиться благодаря этому?

– Ловкости ведения дел, Джон. Но не благодаря конкретно этому, – Чарли указал на нижнюю часть спины Толстяка, который как раз в этот момент развернулся к ним задом и наклонился за ползущим по грязи и рыдающим Фарлоном из Беркшира. – А благодаря выводам, которые ты сделаешь за сегодняшний день.

Лишившегося чувств Фарлона утащили за ноги помощники Эдди Шрама, и на ящик в который раз между боями забрался человек с энергичным голосом, с которого он зазывал прохожих на зрелище.

– Кстати, Джон, – вдруг вспомнил Чарли, – скажи, тебе приходилось стоять за себя? Ну, хотя бы в детстве или, может быть, отец учил тебя кое каким основам, нет?

– О! Я понял, к чему вы ведете, – простодушно посмеявшись, сказал Жан-Антуан. – Нет, мсье Чарли, у меня нет ни малейшего желания участвовать в этом. Я человек не столь азартный. В мероприятиях подобного рода я всего лишь зритель и никакие уговоры на меня не подействуют.