Подойдя к двери, Гуннар собрался уже постучать, однако услышал ворчливое:

– Можешь не делать вид, что только подошел. Или топай тише, или заходи сразу.

Хмыкнув, он ступил внутрь кабинета. Здесь в отличие от лаборатории было неожиданно уютно и тепло. Желтый свет лампы падал на распечатки на столе, над которыми склонился Гринберг. Запустив пальцы в светло-каштановые волосы и взлохматив их, он не отрывал взора от строк.

– Кофе в кофейнике, если ты пришел сюда пить. Стул возле стола, и я – на стуле, если у тебя вопросы ко мне.

– Нет, конечно, – невозмутимо ответил Гуннар, беря кофейник и заливая в него воду.

Гринберг – невероятный зануда и тут. Предпочитает отставлять все дела в сторону, чтобы делать кофе исключительно старомодным способом… И наблюдать, как мучаются гости, при этом физиономия у него такая… очень уж невинная. Гуннару было безумно интересно: запустил ли кто-то кофейником в голову радушному хозяину? И Гринберг однажды признался, что прецеденты были.

– Я не заметил отчета у меня на столе, – невинно заметил Гуннар, наблюдая за кофейником. – Чем порадуешь?

– Порадовать и правда есть чем, – неожиданно без подначек и возмущения ответил Гринберг и перевел взгляд на гостя. – В крови Арне нашли неизвестное нам вещество. – Он показал на пачку листов. – Пришлось хорошенько повозиться, чтобы разобраться с тем, что накопали наши спецы. Первоначально мозг отказывался воспринимать информацию так, как нужно.

Гуннар не перебивал, прекрасно зная, что театральных пауз и попыток произвести впечатление не будет. Излагал Гринберг всегда по делу, ему не надо было чувствовать себя в центре внимания – он и так не покидал этот центр.

– Я бы сказал, что по характеристикам оно напоминает лед, основа – вода. Но в то же время есть что-то, над чем мы сейчас бьемся, но не можем определить.

– Совсем? – немного рассеянно спросил Гуннар, наливая кофе в чашку.

– Даже не догадываемся, поэтому достанем вчерашнюю газету и будем гадать по вырезкам при свечах, – язвительно отозвался Гринберг, словно вспомнив, что немного выпал из образа.

– Учитывая, что там массово писали про открытие нового зоопарка, боюсь представить, каким будет результат. Дальше?

– Дальше – более чем любопытно. Арне эта штука не навредила. Честно говоря, ощущение, что он боролся с чем-то, покрытым этим веществом. И попало оно в кровь чисто механическим путем, ничего иного. Но из-за характера ран осталось.

– И не вступило в реакцию? – приподнял бровь Гуннар.

Гринберг помотал головой.

– В том-то и дело! И это чрезвычайно интересно. Я бы отдал ползарплаты, чтобы получить в свою власть того, кто знает, что это такое.

– Что-то не очень-то ценишь жизнь своего будущего раба, которому придется не только выдавать знания, но и готовить тебе еду. И да, кому бы ты отдал ползарплаты? Уж не престарелой ли фру Гринберг, матушке и солнышку всея жизни скромного патологоанатома в юношестве, а теперь главного врача Дома Стражей?

– Матушка – святое, ей как раз нужно починить забор, а это – затраты, – ни капли не смутился тот.

– Так, какие еще вести? – вернул Гуннар разговор к теме результатов анализов.

Гринберг поднялся, прошелся по кабинету почти так же, как до этого сам Гуннар. Подошел, отобрал чашку, сделал глоток, поморщился, прокомментировав: «Без сахара!», и вернулся на свое место.

– Видишь ли, есть еще такая вещь. Это не подтверждено официальными данными, но все же может как-то нам пригоди…

Его прервал вой сигнализации из левого крыла, где находились палаты для больных Стражей.

Гуннару стало не по себе, кофе во рту растекся неприятной горечью.

Оба переглянулись и в ту же секунду рванули к выходу. Преодолели расстояние до палат на невероятной скорости, едва не врезавшись в дежурных врачей и охранников.

В палате Арне никого из персонала не было. Раненый медленно приоткрыл дрогнувшие веки и затуманенным взором посмотрел на Гуннара.

– Где… Полина? – еле слышно спросил он.

Незадолго до того, как в палату вошел Гуннар Бренхе

Было холодно. Я не мог согреться, хотя уже давно не находился на улице и лежал в палате Дома Стражей. Сознание плавало в тумане, во рту стоял мерзкий кисловатый привкус. Хотелось пить. Пока не так критично, но скоро придется сделать усилие и нажать кнопку вызова медсестры. Слава богам, тут придумали, как раненому быстро связаться с медперсоналом.

Однако руки и ноги казались ватными, не хотелось даже думать о том, чтобы поднять, чтобы пошевелиться.

Я поморщился и шумно выдохнул. И тут же порадовался, что практически не чувствую боли, разве что ноет под ребрами и все мышцы, но это можно терпеть. В Доме Стражей замечательные медики, которые прекрасно знают свое дело. А если меня распределили к подчиненным Густава Гринберга, тогда есть все шансы пойти на поправку очень быстро. Я искренне обожал этого зануду и язву, который мог достать даже самого Бренхе.

Сознание начало расползаться ветхим полотном, утягивая в бесконечную тьму забытья. Нельзя! Полина!

Ее имя заставило резко распахнуть глаза. Все, нельзя терять над собой контроль. Перед взором снова появилось искаженное жуткой гримасой лицо ледяного, который наносил мне удар за ударом.

Я зажмурился. Боги, это даже словами не описать. По виду человек, однако сила и желание уничтожить соперника настолько велики, что… Сердце быстро застучало.

Пришлось снова сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. Подступившее отчаяние удалось загнать подальше. Как бы неистово ледяной ни кидался на меня, Полину он не тронул и пальцем. И даже поле, которым он ее окутал, было предназначено только для переноса. Приходилось такое видеть и у наших ребят. Максимально безопасное и без негативного воздействия на организм. Да и взгляды, которые он на нее бросал, от меня не ускользнули. Лишним там был только я. По его мнению, конечно.

Это давало надежду, что Полине не причинят вреда хотя бы первое время. Она девушка не робкая, знает, с какой стороны схватиться за молоток, но и мне тут лежать нельзя.

Я был искренне благодарен влитым в меня лекарствам, которые все еще держали мозг в полубредовом состоянии и гасили эмоции, не давая метаться раненым львом по комнате. Все бы ничего, но, лежа на кровати, это сделать весьма непросто.

Поэтому пришлось тут же отставить неподходящие мысли. А вот к кнопке…

Дверь палаты бесшумно приоткрылась. В темную щель потянулся синеватый дымок. Я замер, практически не дыша. В палате стало прохладно, будто кто-то открыл окно и впустил морозный воздух.

Через секунду порог перешагнул высокий человек в белом халате. Достаточно было всего одного взгляда, чтобы понять, что это не наш Страж.

– Доброго дня, Арне. Надеюсь, ты не очень пострадал.