— Ну как вы, уважаемая Крелла, — начала я, прожевав молодую картофелину. — Изменили своё мнение по поводу “демонова инструмента”?

Я ожидала, что повитуха сейчас встряхнётся и начнёт ворчать, но она оставалась молчалива и даже грустна. Глубоко запавшие глаза блестели, рот был плотно сжат. Делла, ожидая ответа наставницы, перестала жевать и уставилась на бабульку.

— Если бы я только знала… — сокрушённо пробормотала она. — Если бы знала…

И было в её тоне такое, отчего моё сердце предательски дрогнуло. А Крелла продолжала:

— Столько лет всё делала, как прабабки учили. Полагалась на волю Пресветлой… — вздохнув, покачала головой. — А оно вон как…

— Время не стоит на месте. С каждым годом знания прибавляются, — негромко произнесла я. — Не зазорно учиться новому.

—…Если бы было, кому подсказать, кому научить… Сколько их могло выжить…

Бабулька утёрлась краешком салфетки, а я вдруг почувствовала предательскую резь в глазах. И дело было не только в том, что гормоны молодого тела делали меня более мягкой и впечатлительной. И не в том, что у меня просыпалось магическое зрение. Просто такая глубокая тоска прорезалась в словах ехидной и чёрствой на первый взгляд повитухи.

— Сколько на своём веку слёз повидала… И сама потеряла первенца, а ведь если бы…

Не в силах больше говорить, Крелла погрузилась в молчание. Казалось, её затянули воспоминания о прошлом, которое уже нельзя исправить. Кого она видела? Детей и матерей, которых не сумела спасти?

— Учиться никогда не поздно.

— Я уже слишком стара для этого, — она кивнула на Деллу. — Вот, её учи. Она девка неглупая, добрая.

Услышав комплимент из уст наставницы, девушка расплылась в улыбке. Потом бросила на меня умоляющий взгляд.

— Нейра Эллен, пожалуйста! Возьмите меня в ученицы.

В мыслях активизировался Пискун:

— Давай-давай, соглашайся!

— Конечно, я с радостью научу тебя всему, что знаю сама, — я отправила в рот кусочек сочного поросёнка и закусила мягким белым хлебом. — Всему, что не касается магии. Ты ведь не магичка?

— Нет-нет, какой там! — она замахала руками, а потом резко погрустнела. — Хотя… некоторые считают меня ведьмой и обходят стороной.

От такого заявления я едва не поперхнулась.

— Это ещё почему?

— Вот, — она дёрнула себя за кончик косы. — Видели это?

— Ну, волосы. И что дальше? — я не понимала, куда она клонит.

— Они же рыжие!

— И что? Здесь не любят рыжих?

Девушка грустно усмехнулась, а повитуха фыркнула.

— Неа. Считают меченными самим Темнейшим. Раньше таких сжигали на кострах. Хорошо, что дикие времена давно миновали!

Ох, деточка, до окончания диких времен ещё очень далеко. Бедная, бедная Делла! Наверняка всякие придурки ещё и травили её, хотя девушка была прехорошенькой и совершенно безобидной.

— Я сама из Дурной, это деревенька неподалёку от Левилля. Я так и не вышла замуж, первой выскочила моя младшая сестра, — продолжила она, потупив взор. — А меня никто брать не хотел. Родители уже махнули рукой и отправили учиться к бабушке Крелле. Я её внучатая племянница. Говорили, хоть при деле буду и без куска хлеба не останусь, когда они помрут.

— А мне вот на старости лет забот не хватало, я бы отошла от дел, если бы не Делла, — проворчала бабулька.

— Я тебя уверяю, дорогая, в мире много хороших людей, которые не верят в глупые предрассудки. А если ты станешь известной в городе лекаркой, то женихи в очередь выстроятся! — попыталась я подбодрить поникшую девушку.

— Ой, нейра, скажете тоже, — смутилась Делла. — Я бы дорого дала, чтобы стать такой умной и утончённой, как вы.

Ага, слышала бы ты, как я иногда выражаюсь. Любой сапожник позавидует.

За время ужина я узнала от Креллы интересные сведения — когда-то в Левилле была школа повивальных баб, но с приходом в акушерство мужчин-хирургов обучение в школе сошло на нет. Их притесняли, как только могли — обвиняли в колдовстве, в халатности, хотя в башне лекарей умирало рожениц не меньше, а то и больше. Лекари не жалели денег на взятки прошлому градоправителю.

В конце концов, школу закрыли, повитухи разъехались, кто куда. А оставшиеся старались не высовываться да потихоньку готовили преемниц. Правда, со сложными случаями справляться так и не научились, операций не делали, использовали бабкины методы и молитвы.

— Так и живём по сей день, — заключила Крелла. — Беднота или сама дома рожает, или приглашает бабок каких из деревень. У кого хоть немного денег есть, стремятся попасть к лекарям. Если на своих двоих потом уходят, говорят, это местные светила постарались. А если выносят… — бабулька пожала плечами. — …на то воля богов.

Я поделилась амбициозными планами по открытию новой школы акушерок и молодых лекарей, чем вызвала у Креллы и Деллы немалое удивление.

— Брось ты эту затею. Прижмут так, что мало не покажется. Лекарская гильдия всегда давит тех, кто отнимает у них деньги. А ты вроде толковая, к тебе люди идти будут. Так этих лекарей, чтоб их, от злости порвёт.

— За меня не волнуйтесь, мамаша, — я отсалютовала вилкой с насаженной на неё картошкой. — У меня стальные… эти самые.

В прошлом мире я не боялась пойти наперекор начальству, с усмешкой слушала, как главврач при всех орал на меня матом, а коллеги за спиной устраивали подлянки. Ничего, и здесь выплыву. Внутри играло желание не только усовершенствовать местную медицину, но и утереть носы зарвавшимся “кхерургам”.

— Тебе сколько лет, дорогуша? — вдруг сощурилась Крелла, внимательно глядя на меня. — Для своего возраста ты слишком самоуверенная. Молодящие зелья пьёшь? Али в заклинаниях дело?

— Мне двадцать четыре, — назвала я истинный возраст Эллен, делая честный-пречестный взгляд.

А она, кстати, права. Моё поведение никак не желает ложиться в нормы этого мира, а живучую натуру Елены Аркадьевны просто так не задавить.

Та лишь хмыкнула.

— Ну-ну.

Когда настало время уходить, мы с Деллой договорились завтра встретиться у меня и вместе съездить в Лихую, чтобы проверить, как идут дела у Милли и малышки Эллен, а также у моих подконтрольных беременных.

Келен вызвался проводить каждую по домам, но мне было идти совсем недолго, поэтому я отказалась.

— Плохая это затея, Эл. Ты слышишь? — возмущался Пискун. — Посмотри, темнота какая, хоть глаз выколи!

Но я наслаждалась каждым неторопливым шагом, дышала ночной прохладой, проникающей в лёгкие. Воздух здесь был совсем иным — пряным от ночных цветов и влажным от росы. Разве в большом перенаселённом городе такое встретишь?

А звёзды? Из-за высоток и постоянной иллюминации их почти нет, тогда как тут бриллиантовая россыпь созвездий такая близкая и яркая, что протяни руку — и коснёшься.