– Ты скажи, а я сам разберусь! Я сижу с вами в этой колымаге и должен знать, что за чертовщина тут творится.

Гланис заслонил Иницу.

– Ты здесь по собственной воле, забыл? Никто не просил тебя проникать на борт баркаса и похищать Иницу. Строго говоря, Хадрат даже прав.

В глазах Кранита полыхнул гнев.

– Пару минут назад все были согласны, что я спас вам жизнь. Тебе так точно. Да и Инице лучше умереть, чем попасть на Тиаманду, можешь мне поверить.

Гланис, похоже, придерживался иного мнения, и Иница хотела успокаивающе погладить его по плечу – но тут в кабине опять загремел голос Хадрата.

– Экипаж «Кночи»! Вы поняли, что я сказал?

Иница протиснулась между мужчинами к приборной панели.

– Есть здесь что-то вроде громкой связи?

– Должно быть, – сказал Кранит, не спуская глаз с Гланиса. – В старые добрые времена тут наверняка имелся какой-нибудь матюгальник, по которому рабочим космопорта сообщали, что они могут подняться на борт и получить заработанные потом и кровью денежки.

– Я не позволю… – начал Гланис, но звуки из шахты заставили его замолчать. К ним поднималась Муза – только она предпочла воспользоваться не лестницей, а штангой. Казалось, ей не составляло ни малейшего труда цепляться за гладкий металл. Когда она показалась в кабине, она не выглядела ни запыхавшейся, ни уставшей. Стремительным движением она откинула с лица рыжие волосы.

– Ольфур может нам помочь, – сказала она.

Кранит покачал головой.

– Ольфур палец о палец не ударит и будет сидеть тише воды, ниже травы, чтобы никому не пришло в голову, будто он с нами как-то повязан. Впрочем, возможно, они уже давно за ним приглядывают. Охранники видели нас вместе, и если они стоят хоть половины своего жалованья, то уже сообщили об этом кому следует.

Муза выглядела пораженной.

– Но ведь он не хочет, чтобы со мной что-нибудь случилось.

– Как трогательно, – Кранит вновь повернулся к Гланису: – Нам нужно срочно что-то придумать, чтобы…

Голос Иницы заглушил его слова.

– Хадрат! – раздалось из всех динамиков внутри и, хотелось верить, снаружи корабля. Пока мужчины отвлеклись, она включила громкую связь и надела наушники с микрофоном. – Мои похитители настаивают на переговорах. Послушай, что они скажут.

Кранит попытался вырвать у нее микрофон, но она увернулась и поставила между ним и собой одно из кресел.

– Один из них сейчас покинет корабль, чтобы поговорить с тобой, – сказала она. – Я буду с ним в качестве заложницы. Если кто-то из твоих людей двинется с места, мне конец, – она старалась, чтобы голос звучал обессиленно, но не была уверена, насколько ей это удается. Впервые за много часов у нее появилось чувство, что она сама распоряжается своей судьбой.

– Это очень плохая идея, – тихо сказал Гланис.

Она приложила палец к губам.

– Ты меня слышал, Хадрат?

На экране она видела, как ее дядя советуется с одним из командиров своей гвардии. Затем он повернулся к кораблю.

– Какая гнусность – прятаться за спиной беззащитной девушки! – крикнул он, задрав голову. – Но пусть будет по-вашему – я согласен на переговоры!

Иница выключила громкую связь и сняла наушники.

– Дело оказалось нехитрое.

– Слишком уж нехитрое, – буркнул Кранит. – Я понимаю, что у тебя на уме, и хочу сразу предупредить: не сработает.

– Ну хоть попробуем.

Кранит двинулся мимо Музы к шахте, но Гланис схватил его за руку.

– С ней пойду я. И не пытайся меня остановить.

Секунду они молча сверлили друг друга взглядами. Наконец Кранит промолвил:

– Я, знаешь ли, не горю желанием погибнуть. А если они получат Иницу, то убьют нас обоих – ты и сам должен это понимать. И защитить ее ты не сможешь. Против сотни бластеров не попрешь.

– Тогда я умру вместе с ней, – сказал Гланис. – Но точно не здесь, наверху, пока она будет внизу.

Кранит помешкал еще миг, затем сделал шаг в сторону.

– Если вы хотите избавиться от меня, наверное, шанса лучше вам не представится. Но не забывайте: тебя, Гланис, прикончат первым, а Иница глазом моргнуть не успеет, как окажется на борту собора, летящего на Тиаманду.

Иница обошла Гланиса и обняла изумленного оружейника. Затем посмотрела ему в глаза и даже выдавила слабую улыбку.

– Либо мы улетим с этой станции все вместе, либо не улетим вообще.

– Ты правда веришь, что твой план удастся?

– Кто ж его знает, – ее улыбка стала шире, и она поняла по взгляду оружейника, что его панцирь из гнева и упрямства дал трещину. – Если смогу, вытащу нас отсюда.

Муза подняла руку.

– Подобная сцена есть в восьмой песни Кватарских Святых, – сообщила она. – Когда прорицательница Камандра и ее…

– Закрой рот, – рявкнул Кранит.

– Не обижай ее, – попросила Иница и кивнула Гланису. – Когда выйдем наружу, приставишь мне бластер к виску. Справишься, капитан?

– Ты уверена, что…

– У самой у меня вряд ли получится убедительно, правда?

Гланис неохотно кивнул. Ему претила сама мысль об этом, и она знала, что требует немало. К тому же она вовсе не была уверена, что он не попытается в последний момент ее остановить. Но придется ему довериться – как доверялась она всегда с тех пор, как они познакомились. Тогда ей только-только минуло семнадцать.

– Храбрую девчонку ты себе склеил, – сказал ему Кранит. – Не знаю даже, заслуживаешь ты ее или нет.

– Закрой рот, – велела Муза.

– За дело, – скомандовала Иница и полезла вниз.

У подножия лестницы Иница остановилась, дожидаясь, пока спустится Гланис. И хотела было двинуться дальше – в грузовой отсек, к внешней переборке, – но он взял ее за плечи и развернул к себе.

– Погоди.

– Я знаю, что это безумие, – сказала она, глядя ему в глаза. – План рискованный, безрассудный и не слишком продуманный. Да что там – вообще не продуманный. Ну, или самую малость.

– Что ты намерена ему сказать? Отпусти меня, дорогой дядюшка? – боль в его глазах не слишком благотворно действовала на ту тончайшую завесу решимости, под которой она прятала свой страх. А страх был – и более сильный, чем при вылете с Кориантума, потому что тогда она еще понятия не имела, что на самом деле ожидает ее на Тиаманде.

– Мы оказались слишком самонадеянны, – сказала она. – Думали, что пересидим какое-то время, а потом, когда все уляжется, отыщем путь на Ной. Думали, что сможем спрятаться, а там про нас и думать забудут. Но все это были наши фантазии. И ты это понимаешь не хуже меня.