— Понятно… — протянула я. — Что по поводу меня?

Дарион вздохнул с тягучим сожалением:

— Велено держать тебя под присмотром и никакой информацией не делиться.

— Чем ты и занимаешься. — Я хмыкнула.

— Вовсю пользуюсь служебным положением… — Дарион умолк. Смотрел на меня в темноте, хотя наверняка ничего не мог разглядеть, только силуэт. Его нежность и тоска были почти осязаемыми, как и сомнение — тяжёлое, горькое сомнение.

— Что-то ещё? — спросила я.

Шквал тревожных эмоций захватил Дариона, тонул в сомнении, вырывался болезненными непонятными слишком смешанными, противоречивыми и часто сменяющимися чувствами.

Он что-то скрывал. Наверняка Дарион что-то скрывал…

Хотел сказать.

И не хотел говорить.

А я в который раз пожалела, что он медведеоборотень, и я не могу проникнуть в его мысли и узнать, в чём же дело, что его так терзает. Оставалось только прямо спросить:

— Что-то ещё случилось?

Вздохнув, Дарион скользнул ладонями по моим плечам, обхватил лицо. Он брал под контроль свои эмоции. Они тревожными яркими вспышками задевали меня, словно пальцы — натянутые струны музыкального инструмента, но я всё меньше их понимала, они смазывались, сливаясь в большое, тёплое нежное чувство.

— Я думаю, тебе надо отдохнуть, — искренне ответил Дарион. — Свыкнуться с новыми реалиями. Подпитаться магией кристаллов. Ты ослаблена, и сейчас самое лучшее — дать тебе покой и возможность восстановиться.

— Дар, ты хотел сказать вовсе не это. Что ещё случилось? Какие ещё изменения произошли? Всё серьёзнее, чем ты рассказал? Культ — Нарак — перешёл к активным действиям?.. Появились Неспящие?

— При чём тут Неспящие? — по-настоящему удивился Дарион. — Они, слава Великому дракону, как раз сидят тихо и не высовываются.

— Тебя что-то беспокоит. Что-то тревожит. Ты не хотел мне что-то говорить.

— Давай договоримся: ты послушно отдыхаешь и восстанавливаешься — я делюсь информацией.

— Это нечестно.

— Ри, то, что ты драконесса, не делает тебя всемогущей, тебе тоже надо восстанавливаться, заботиться о здоровье и нервах. Поэтому ты будешь отдыхать, а я в обмен на соблюдение тобой режима отдыха и восстановления буду рассказывать то, что рассказывать не должен.

— Поэтапно. Может, информация, которую ты собираешься менять на мою покорность, мне неинтересна.

Что-то всколыхнулось в эмоциях Дариона — и снова сменилось безграничной нежностью.

И если раньше я могла плюнуть на его заботу, то теперь у меня не оставалось выбора, кроме смирения.

Если, конечно, я не найду способ вернуть своё положение, но сейчас, ночью, сделать это явно не получится. Имеет смысл поспать, напитаться магией, по-настоящему взять себя в лапы, продумать стратегию и тактику.

— Хорошо, — согласилась я и рухнула на кровать.

Собиралась обдумать ситуацию, но меня снова накрыло целебной усыпляющей магией. Я даже мысленно выругаться не успела, не то что высказать Дариону всё, что думаю о подобном обращении!

* * *

Проснулась я резко, распахнула глаза. Солнечные лучи падали сквозь окно на пол, золотили ковёр знакомой уже дворцовой комнаты. Тиснёные на бархате гербы Аранских нависали надо мной вместе с балдахином.

На тумбочке рядом с кроватью стоял флакон — как понимаю, с изменяющим запах зельем. Кувшин с водой или чем-то ещё. Под серебряным колпаком прятался вероятный завтрак. Или обед.

Две записки манили белыми боками самолётиков.

Дарион лежал со мной всю ночь. Гладил, когда я проснулась от рассветного кошмара, и, едва я подпиталась магией из кристаллов, снова усыпил. Но надо отдать ему должное: сейчас я действительно чувствовала себя лучше.

На кровати рядом с рукой поблескивала россыпь магических кристаллов. Я сразу вытянула из них магию, и самочувствие улучшилось почти до бодрости.

Мне действительно надо было отдохнуть и успокоиться, прежде чем что-то предпринимать.

Я отдохнула и успокоилась.

Уже обед, моя одежда — сюртук и брюки пепельного цвета, чёрная с серебром жилетка, белая рубашка и свежее бельё — лежали на кресле.

День…

Уже день, а ко мне до сих пор никто не приходил.

Ни допросить, ни навестить.

Только самолётики с записками.

Потянувшись через постель, я загребла лёгкие бумажки и развернула первую.

Её написал Дарион.

Знакомый уверенный почерк укладывался ровными строками:

«Сейчас вовсю используют Видящую. ИСБ проверяет арестованных следователей и служащих других государственных учреждений.

К тебе вопросов пока нет, твоим дедушкой ещё не интересуются. Лин в Башне порядка, не ясно, кто будет ломать ему щит и вычищать сознание.

Суккуба не поймали.

Готовятся мероприятия по разъяснению ситуации населению.

Немного суетно, но в целом службы работают.

Отдыхай, восстанавливай силы. Если что-то понадобится — бумага для сообщений в секретере.

Всё наладится».

И ни слова об Элоре.

Элор ещё не очнулся или у него теперь острое неприятие всех драконов из рода Сирин, и он не собирается даже узнавать, как я?

Всё наладится…

Пока верилось с трудом. Какое наладится, если у нас неведомые демоны вылезли? Конечно, Эёран контактировал с другими мирами, особенно с признанными — дипломатические миссии, путешествия, в некоторых из них даже законы приняли на основе наших Эёранских. Но демоны… как они скрывали своё существование столько времени? Должен был кто-то их замечать… Или они прятались от нашего внимания по непризнанным мирам? Если демоны не магические существа, им, в отличие от драконов, может быть вполне терпимо в непризнанных мирах с их мизерной или практически отсутствующей магической регенерацией.

И если задуматься, то суккуб маскировалась под Заранею так, что не отличишь от настоящей (даже родные подмены не заметили). Эзалон попал в Эёран лет триста назад (кстати, из не просто непризнанного, а закрытого мира Киндеон, может, демоны там обосновались?) и никто не догадался, что они какие-то другие существа. Возможно, демоны настолько хорошо мимикрируют, что их тут уже тысячи, а мы просто не знаем.

Хотя те же котодемоны — их несколько сотен в Эёране, мы знали об их существовании, иномирном происхождении, склочном характере, нас не смущало даже то, что эти твари говорят и мыслят вполне разумно. Мы, драконы, не воспринимали их всерьёз, потому что они… маленькие. Есть у нас драконов слабость — пристрастие судить по размеру.