— Рассказывал ли Эштран Сирин о службе при дворе, делился какими либо подробностями?

— Нет, — смиренно отозвалась я. — Я ничего не знаю о службе главы рода при дворе, он не распускал язык.

И это было почти правдой.

— Рассказывал ли он что-либо о своём общении с Заран? Что он говорил о ней?

Перед ложью я не колебалась ни мгновения:

— Нет, я ничего не знаю о его общении с Заранеей, он с нами не откровенничал.

Вступиться за него, защитить хотя бы на словах — это было так естественно и правильно, что для этого не пришлось даже задумываться. А ведь он… если Неспящие или кто-то там пришёл в наш родовой из-за него…

— Его что-то беспокоило перед нападением на семью? — спросил император. — Может, он вёл себя странно?

Да, он вёл себя странно: он не боялся, что Неспящие придут за мной. Он был уверен, что этого никогда не случится.

Не потому ли, что находился в сговоре с… Заранеей?

Это она отдала приказ убить Сиринов?

Император смотрел на меня, и я взяла себя в лапы. Я должна была взять себя в лапы и отвечать так, чтобы меня не приплели к этому делу, не обвинили в соучастии и сокрытии информации о манипуляциях дедушки. Ведь я скрывала, хотя не понимала, что именно и как это важно.

— Да, — отозвалась я. — Перед смертью главу рода явно что-то беспокоило, но он не раскрывал причину.

— Ты общался с Заранеей? — кажется, императору даже имя её произносить было больно. — В каких вы были отношениях?

— Нет, я не общался с Заранеей.

— Ты хоть что-нибудь знаешь? Догадывался? Слышал что-нибудь? Твой дед изменил личность моего сына, прописал в его сознании новую. Он должен был рассказать об этом, похвастаться, как-то обозначить!

— Нет, — солгала я. — Я не посвящён в дела менталистов нашей семьи: они предпочитали общаться друг с другом без слов, поэтому остальные члены рода оставались не у дел во всём, что касалось менталистики.

Краем глаза заметила, как Валерия посмотрела на возвышавшегося позади меня Дариона: с немым вопросом, растерянностью, недоумением.

Я настолько была ошарашена всеми известиями, что не учла этого «свидетеля» моей принадлежности к менталистам рода Сирин.

Император смотрел на меня, я — на его грудь. Валерия после Дариона стала рассматривать меня. Я молча ждала вопросов, а усталость всё наваливалась и наваливалась. Мне надо было обдумать происходящее, как-то принять это, осознать, но приходилось ждать вопросов императора. А ведь он сейчас так же растерян, как я, и вряд ли может адекватно мыслить. Не говоря уже о том, что опыта допросов у него нет, а Эзалон, который вроде должен выполнять роль дознавателя, кажется, даже не пытался меня прощупать.

Сказываются его хорошие отношения с Дарионом? Это Дарион попросил меня «не трогать»? Или просто рассказал обо мне правду своим сообщникам?

— Значит, тебе ничего неизвестно? — император сверлил меня взглядом. — Эштран совсем ничего не говорил, не обронил ни единого подозрительного слова?

— Последний год его жизни я провёл в Академии драконов. Это было шестнадцать лет назад. Если глава рода упоминал что-то подозрительное, я по молодости этого не запомнил.

— А твоя сестра? Вы были с ней очень близки, и она менталистка, ученица Эштрана.

— Она мне ничего такого не рассказывала и никакими подозрениями не делилась. Глава рода был скрытным. Если бы он предал вас, он бы не стал об этом болтать даже среди своих. Это было бы глупо.

Император задумался. Кажется, не мог определиться: с одной стороны я ему не нравилась, с другой — поводов для подозрений не было, я же тоже пострадала, как остальные, я не общалась с Заранеей, не участвовала в подготовке свадьбы.

— Эштран говорил что-нибудь о Линарэне? — спросил император Карит.

— Мне — нет, — солгала я.

Император задал вопросы по второму кругу, я опять ровным голосом лгала и недоговаривала, Валерия странно на меня смотрела, но молчала. Принц Арендар, что удивительно, в этом участия не принимал. Дегон и Эзалон не влезали, и последний не пытался прощупать меня ментальной магией.

А может, я настолько ослаблена и напряжена, что просто не ощущала этого. Император же всё больше хмурился и раздражался. Наконец махнул рукой.

— От дел временно отстраняю. Дворец не покидай. Можешь идти.

Это было и неожиданно, и ожидаемо. По сути император просто отмахнулся от меня как от чего-то незначительного (впрочем, Халэнн Сирин такой и есть — незначительный член семейства, тот, кого не посвятили бы в дела даже косвенно, чего нельзя сказать о Риэль Сирин), и во дворце оставил… зачем? Ради Элора? Читать ему, пока его восстанавливают после откачки магии?

Мне стоило огромных усилий подняться со стула и не пошатнуться. Не посмотреть жалобно на Дариона, а просто выйти из зала сокровищницы.

Двери снаружи караулили всё те же гвардейцы. С непроницаемыми лицами закрыли створки за мной.

— Где принц Элоранарр? — спросила я.

— Не знаем, — ответил один из них.

Пожалуй, даже лучше не встречаться с ним сейчас, пока он переваривает известие о том, что мой дедушка-менталист поковырялся в голове его среднего брата.

Возможно, мне стоило некоторое время посидеть в какой-нибудь дальней беседке сада и не показываться на глаза Аранским — так, на всякий случай.

— Где Сирин, Вейра и Диора? — мне очень хотелось прислониться к стене, а лучше — присесть.

— Здесь, в башне.

— Благодарю, — я потащилась наверх.

Возможно, любовницы Элора знали больше подробностей, хоть что-то понимали в творившемся безумии, а мне, пока Дарион занят, нужно разобраться с происходящим, чтобы понять, как себя вести и что делать.

В холле возле лестницы я остановилась и опёрлась на перила, переводя дыхание. Здесь было тихо, магические светильники не горели, но двери во многие гостиные были открыты, и со всех этажей сочился тусклый солнечный свет.

От тишины и пустоты было жутко.

Дарион появился внезапно, я дёрнулась от прикосновения к плечам.

— Тихо, всё хорошо, — прошептал он, обнимая меня, покачивая, окутывая и пронизывая теплом целебной магии. — Ты справилась, теперь можно отдохнуть. Напитаться магией и отдохнуть.

— Ты обещал рассказать, что случилось. И…

— Обязательно. Я всё тебе расскажу.

— В подробностях.

— Обязательно, — Дарион рывком поднял меня на руки. — Но сначала тебе надо отдохнуть.

Усыпляющее заклинание прорвалось сквозь мою слабую защиту, и меня накрыла темнота.

* * *

Проснулась я тоже в темноте, лежала на кровати под одеялом. Дарион обнимал меня со спины, моими руками сжимая какой-то агрегат из тонких металлических прутьев, и через него в меня мягким потоком вливалась магия.