– Есть!

* * *

Состояние раненого, которого прооперировали Юрий Гаврилович и Костя Новиков, было тяжелым, но все же уже некритичным. Реаниматолог Ирина Митько всю ночь не отходила от пациента, который был весь опутан проводами и трубками, что вели к мудреным приборам и системам гемоинфузии. Первые регистрировали биотоки сердца и выписывали причудливые ломаные линии, а вторые по каплям переливали в вены пациента жизнь. Особое внимание врачи уделяли анализам, нужно было контролировать функциональные показатели, тем более – после такой сложной операции.

К утру у пациента началось мочеотделение – почки работали! Как говорится, у кого, кроме реаниматолога, семь капель чужой мочи, капающие через катетер, могут вызвать счастливую улыбку?![46]Чуть погодя раненый пришел в себя. Юрий Гаврилович Авраимов вместе с Костей Новиковым поспешили к постели больного. Его бледные губы изогнулись в слабой улыбке.

– Спасибо… – едва слышный шепот раненого стал наградой для хирургов: одного умудренного опытом и убеленного сединами, а второго – совсем еще молодого, но уже набирающего врачебное мастерство. На войне учатся и взрослеют быстро. А что до благодарности пациента – так для последователей Гиппократа это и была лучшая из наград.

К полудню все раненые уже были готовы к транспортировке. В головном джипе «Тигр» разместили прооперированного паренька, на второй машине был боец с тяжелыми фосфорными ожогами. Остальных раненых везли на двух «уазиках-таблетках» из Ленинской больницы Славянска.

Бойцы Народного ополчения Донбасса провожали своих боевых товарищей.

– Отдохнете, ребята, после тяжелых боев! – говорили молодые ветераны необъявленной войны.

Война выматывала и тело, и душу, окопная жизнь в постоянном напряжении, постоянный недосып, накал боев, адреналиновый запал перестрелок – все это жутко расшатывало нервы.

Константин Новиков чувствовал, что и ему тоже нужен был отдых. И все то же самое… Работа по шестнадцать часов, не отходя от операционного стола, дежурства, мотания по передовой, эвакуация раненых, перестрелки и канонада артобстрелов. Это тоже выматывало и тело, и душу.

– Как раз, Костя, и раненых в Институт неотложной хирургии эвакуируешь, и сам отдохнешь немного.

– Есть, товарищ полковник.

– Эх, завидую я тебе, Костя! – крепко пожал руку товарищу капитан Асмолов. – Оторвись там с фабричными девчатами донецкими!

На выезде из Славянска колонну под флагами с красным крестом «тормознули» на блокпосту украинской армии.

– Стій! Проїзд заборонено![47]– вышел навстречу русским медицинским джипам автоматчик с полосатым жезлом и желто-синими нашивками на старом камуфляже.

За бетонными блоками и мешками с песком были установлены пулеметы и автоматические гранатометы. На броне бронетранспортера развалилось несколько солдат «незалэжной» армии. Вместе с семнадцатилетними сопляками на блокпосту стояли и битые жизнью мужики с колкими взглядами и синими татуировками на руках. На торсе наверняка тоже были «картинные галереи», но они были скрыты камуфлированными футболками.

В Нацгвардию Украины киевская хунта гребла всех подряд, в том числе и откровенных уголовников. Так, например, бандеровская хунта поставила под ружье более пятисот заключенных Старобельской колонии в Луганской области. При этом намеренно отбирались рецидивисты, получившие сроки по серьезным статьям, таким, как убийства, грабежи, разбои. Этим людям новая киевская власть пообещала прощение всех грехов в обмен на участие в карательной экспедиции против Луганской Народной Республики. Уголовники вооружены автоматическим оружием, командуют ими активисты так называемой Национальной гвардии Украины, сформированной из радикальных националистов, участвовавших в недавнем Майдане в Киеве.

Подразделения рецидивистов были переброшены и расквартированы в городе Сватово, в 126 километрах от Луганска. Там «борцы за свободную Украину с криминальным уклоном» практически сразу же начали террор против мирного населения[48].

Старший лейтенант Новиков кивнул Артему-Одесситу на пулемет. Солдат встал к турели, выразительно лязгнул затвором «Печенега». Раздался ответный лязг со стороны блокпоста украинских вояк. Костя понимал, что еще немного, и их просто изрешетят, даже мощная бронезащита джипа СПМ-2 «Тигр» не спасет. Но что поделать, в этой войне киевской хунты против восьми миллионов украинцев, живущих в Донбассе, даже безусловные законы милосердия должны были подкрепляться силой оружия. После того как боевики «Правого сектора» использовали санитарный вертолет «Ми-8» для высадки тактического десанта, прикрывшись красным крестом, после того как в Донецке на Киевском шоссе были расстреляны два «КамАЗа», полные раненых, законы войны уже мало чего стоили.

Новиков выбрался из головного джипа, поправив ремень пистолета-пулемета «Кедр».

– Командира блокпоста ко мне! С младшими по званию разговаривать не намерен.

Вояки с сине-желтыми эмблемами переглянулись, приметив российский триколор на левом рукаве камуфляжной униформы дерзкого офицера. Вперед вышел вояка в черной униформе с трезубцем на рукаве. Нижняя часть его лица была закрыта черным платком, словно у разбойника с Дикого Запада. Черная кепка низко надвинута на глаза.

– Майор Национальной гвардии Украины, Остап Остапенко.

– Для меня, старшего лейтенанта медслужбы Вооруженных сил Российской Федерации, разговаривать с «целым майором», да еще и Национальной гвардии – чересчур большая честь!.. – хмыкнул Константин Новиков. – Требую офицера Украинской армии.

– Капитан Юрий Нестеренко, – козырнул другой офицер с усталым лицом. В отличие от «нацика», его лицо не было ничем не закрыто.

– Товарищ капитан, у нас – тяжелораненые, и их необходимо срочно доставить в госпиталь.

– Это не вы эвакуировали наших ребят с блокпоста после того, как по нему нанесли авиаудар наши же летчики? Это недавно было…

– Точно так, я.

– Проезжайте. Пусть хотя бы мы сохраним совесть и здравый смысл на этой бойне…

Медицинская колонна, ощерившись пулеметами бронированных русских джипов, погнала по шоссе. Стволы «Печенегов» внимательно отслеживали обе обочины. А позади СПМ-2 «тигров» шли под их прикрытием два «уазика»-микроавтобуса. Санитарно-эвакуационные микроавтобусы разрабатывались еще в шестидесятых годах для Советской армии, и не было транспорта, надежнее и неприхотливее, чем скачущая по ухабам защитного цвета «таблетка».

В следующий раз их остановили уже на развязке автодорог перед самим Донецком. Здесь находился Ясиноватский пост Госавтоинспекции. Повстанцы превратили двухэтажное здание и прилегающую территорию в настоящую крепость. Ставшие уже привычными железобетонные блоки и мешки с песком прикрывали огневые точки с крупнокалиберными пулеметами и спаренными зенитными артустановками. В изрядно пожелтевшей осенней «зеленке» засели снайперы, и на вооружении у них были не только «старые добрые» винтовки Драгунова…