Оказалось, что гипнотическое воздействие в данном случае излишне. Глеб Сигурдович, мог, хотел и даже посчитал себя должным. Все-таки преемственность ступеней образования, вертикаль от дошкольного учреждения до вуза, поиск детей заинтересованных и одаренных, «если упустить в школе, то что же нам потом с ними делать в вузе?» и так далее. Велосипед у Глеба Сигурдовича был, но на работу он на нем не ездил, а ездил он на нем по выходным вдоль моря.

Предложить «Варяк» для места проведения профессиональной беседы показалось Нестору жидковатым. А вот «Дом Диониса» был воспринят на ура. Через сорок минут – столько занимала дорога от университета к бордовому дому – пара интеллигентных мужчин уже вкушала гауду, горгонзолу, чеддер, камамбер и бри, запивая все это сырное великолепие красным бургундским «Божоле Вилляж», в основе которого мог лежать только виноград сорта гаме, и бургундским же белым «Шабли Гран Крю», сделанным из традиционного винограда сорта шардоне. Не самые дорогие вина и не самые изысканные сыры, но глубина беседы окутывала застолье роскошным флером. Происходило все это в дегустационном зале «Вакх», в том самом зале, который украшала уменьшенная копия «Вакха» Микеланджело, процесс появления на свет которой так красочно описал Ирвинг Стоун в романе «Муки и радости».

– Беда наших нынешних молодых людей в том, – вещал уже изрядно захмелевший Глеб Сигурдович, – что они все время пытаются изучать иные языки без основы родного. – Выяснилось, что пить доцент Индрин любил, но, в силу понятных обстоятельств, пил редко, а потому хмелел быстро. Сегодняшнее знакомство было для него авантюрным приключением, о котором он обязательно будет рассказывать потом в узких кругах своих собеседников, а может быть, даже студентам на лекциях с той же силой и энергией, с которой другие рассказывают о первом прыжке с парашютом или о первом погружении с аквалангом.

– Не зная основ родного языка, не понимая его глубин, хвататься за «иноязыки» – это не приближаться к их знанию, а лишь удаляться от знания своего! – провозглашал доцент Индрин. – Свой язык нужно изучать до самых корней, пока не уткнешься носом в самое что ни на есть дно! Вот и уподобляется наша молодёжь этим самым, говорящим на иноязыках, как в Библии.

Нестор смотрел на этого увлеченного человека и узнавал в нем себя. Себя, своего отца, да любого другого энтузиаста, относительно которых нельзя не вспомнить слова, сказанные Чернышевским о Рахметове: «Мало их, но ими расцветает жизнь всех; без них она заглохла бы, прокисла бы: мало их, но они дают всем людям дышать, без них люди задохнулись бы. Велика масса честных и добрых людей, а таких людей мало; но они в ней – теин в чаю, букет в благородном вине; от них её сила и аромат; это цвет лучших людей, это двигатели двигателей, это соль соли земли». Особенно играла часть о «букете в благородном вине», учитывая место и занятие новых знакомцев.

– На всей земле был один язык и одно наречие, – неточно цитировал Индрин, а Нестор вспоминал, как вот здесь же, только в другом зале, сидели они всего два дня назад с Соней-Справедливостью и говорили о том же самом событии, описанном в «Пятикнижии». Все становилось на свои места.

– «И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать». Вы понимаете, что это значит? – возбужденно, с горящими из-под очков глазами, но чуть ли не шепотом передавал, как страшную тайну, Индрин. – Вот где нужно искать Розу Мира. Не в каких-то там стихиалях, как Даниил Андреев, а в общности языков. Через знание своего – к пониманию общего. Вот какова должна быть глобализация, понимаете? Языковая!

Легенда Нестора уже давно была не то чтобы забыта, но перенесена в конец класса и спрятана в лабораторный шкаф до нужных времен. Разговор шел о материях абстрактных, имеющих отношение, как можно было понимать, к теме докторской диссертации, над которой работал Индрин. Нестор решил поинтересоваться названием темы. Индрин кокетливо повел высоким бокалом с «Шабли»:

– Вас действительно беспокоит этот вопрос? Нет, я не умаляю Вашей базовой осведомленности, но тема сугубо специальная, узкая и для Ваших учеников – попросту скучная.

– Я настаиваю, – «настаивал» Нестор.

– «Адаптивные стратегии корреляции и ретрансляции обобщенных семантических полей», – произнес Индрин торжественно, как заклинание. – Разъяснить?

– Нет, что Вы! – Нестор категорически не хотел нырять в такие глубины. – Для меня это настоящая абракадабра. – И тут же вспомнил о значении этого слова. – А как Вы относитесь к современной литературе?

– К современной чему? – Глеб Сигурдович откинулся на спинку кожаного бордового дивана с видом масона высочайшего градуса, посвященного в абсолютную истину. – Вы о чем? О каком-нибудь сайте самиздата, где только и можно откопать зерна в плевелах? Так там междусобойчики, которые деструктивны, по сути, и ведут к авторской деградации. А печатают нынче только бестселлеры, – и Глеб Сигурдович скривился так, что было понятно – только что он произнес срамное слово. Для усиления эффекта он даже прополоскал рот новой порцией «Шабли».

– А что бестселлеры? – Нестор, наоборот, подливал себе красное «Божоле».

– Бестселлер – экзистенция трендерного восприятия мира, привитая сознанию среднестатистического йеху.

– Трендерного? – заинтересовался Нестор. – Вы имеете в виду тренд?

– Тренд, – расслабленно кивнул Индрин. – Трендами каждый наполняет пустоту внутри себя В тренде принято полагать, что в жизни многое зависит от правильно выбранного направления. Таким образом, тренд оставляет за человеком право выбирать направление из предложенных, полностью лишая возможности эти направления создавать.

– Сложно для меня, – признался Нестор. – Поясните?

– Поясню, – любезно согласился Индрин. – Разум современного человека пронизан метастазами вредоносных мемотозоидов. От слова «мем» – единица вирусной культурной информации (Нестор вспомнил жужжание информационных торсионных вихрей на поле боя у Алатыря, и ему стало жутковато). Эти мемотозоиды разрушают эндемичную ментальность…

Нестор замахал руками, как будто защищаясь от мух:

– Нет уж! Мы вино пьем, а не водку! Перебор! Давайте лучше к тренду вернемся. Давно хотел разобраться. Один знакомый мне умный человек связывает с понятием тренда некий индекс. Он его называет ССС – степень соответствия системе.

– Ну, тут все просто, – Индрин действительно сменил тон, как будто вернулся к правописанию – жи-, -ши– после разъяснения синтаксиса сложноподчиненного предложения. – Я думаю, что могу согласиться с Вашим знакомым. Степень соответствия… Хм, – он попробовал на вкус новый термин и остался доволен. – Сейчас мы его и дефинируем. Итак, Нобелевская премия, кубки мировых турниров, пояса чемпионов, «Оскары», гранты, популярность, финансовый рост, – все это показатели социального успеха. Социальный успех, в свою очередь, – показатель степени соответствия системе. Индекс ССС – тот самый, о котором говорил Ваш знакомый. И в этом же нет ничего плохого.