— Вы устали? — спросила уйгурка, похотливо улыбаясь и шаря бесстыжими глазами по фигуре Павла.

— Да, хотелось бы немного вздремнуть.

— Что привело вас в Москву?

— Дела.

— Сейчас все стали деловыми людьми, — хмыкнула хозяйка. — Бизнес прежде всего.

— Без этого не проживешь.

Уйгурка повела плечами — шелковый домашний халат на ней повторил линии холеного тела.

— Постельное белье свежее, отдыхайте. Значит, вас зовут Павел?

— Говорите мне «ты».

— Хорошо, Павел, отдыхай.

Хозяйка ушла из комнаты, оставив Павла одного перед широкой кроватью.

Он вдруг почувствовал нестерпимую усталость, громко вздохнул — первое впечатление о хозяйке не подтвердилось, а жаль. Но он не расстроился — надо выспаться, а потом осмотреться в городе и выработать план нападения.

Раздевшись, он сел на кровать (сил идти в душ не было), кровать скрипнула — старая. Бывалый сексодром. А он на ней будет просто спать. И это хорошо. Он лег. Да, хорошо. Вдруг дверь комнаты приоткрылась, и заглянула уйгурка:

— Тебе ничего не нужно, Павел?

Павел, лежа в одних плавках поверх простыней, усмехнулся — не ошибся, выходит, точно похотливая. От такой мысли его член вмиг окреп и оттянул плавки могучим холмом.

— О-го-го! — обрадовалась уйгурка, входя в комнату. Ее халат расстегнулся, были видны полные смуглые груди с темными сосками и выбритая крупная вагина. Член аж заболел от желания.

Уйгурка быстро скинула халат и поставила одну ногу на кровать, открывая на обозрение свое «сокровище». Чтобы было лучше видно, она бесстыже развела пальцами половые губы в стороны. Глазам Павла предстало мокрое отверстие. Улыбаясь, хозяйка квартиры провела рукой по холму плавок Павла. Это уже было чересчур. Она собиралась играть с ним! Павел почувствовал злость. Он сразу стянул с себя плавки, бесцеремонно развернул уйгурку к себе спиной, повалил на постель и, урча от нахлынувшего урагана удовольсвия, стал совокупляться. Испытывая животное удовольствие, он с ожесточением всаживал член в податливую, стонущую женщину. Играть ей вздумалось! Никаких игр! Будет только так, как он решил, — зло и стремительно… Раздираемый спазмами оргазма, он успел вытащить «спелеолога», схватил уйгурку за длинные черные волосы — в глазах хозяйки квартиры мелькнул испуг, но Павел не дал ей опомниться — ткнул в полные губы женщины раздувшийся член, и она, кривясь, открыла рот и позволила ему кончить, как он задумал…

Павел бессильно навалился на спинку кровати.

— Скотина! — рыкнула женщина, отираясь и собираясь встать.

— Я думал, тебе нравится горячий березовый сок, — ехидно произнес Павел.

— Скот! Я тебе устрою сок! Козел! — заорала уйгурка.

Павел озлился:

— Ах, тварь! Шалава! Еще и недовольна! — Он хлестко ударил женщину по щеке, так, что ее голову мотнуло назад.

Раздираемый неожиданно поразившей его яростью, он напрыгнул на хозяйку квартиры и с силой всадил снова твердый, как арматурина, член в задний проход женщины. Уйгурка заорала благим матом от боли. Павел стремительно овладел женщиной в анус и кончил. Отпустив ее, он слез с кровати. Женщина стонала и не шевелилась.

Павел смотрел на нее, медленно приходя в себя. Что за вспышка ярости? Что за желание делать больно? О боги, неужели он все-таки маньяк?! Нет, он не хотел убивать ее, тут происходило что-то другое. Маньяки ведь, чтобы испытать сексуальное наслаждение, убивают, он-то не такой!

Уйгурка повернулась, лицо было осунувшееся и больное.

— Если ты мне порвал прямую кишку, я тебя посажу! — хрипло произнесла она и медленно, кривясь от боли, встала с кровати, подобрала халат и ушла из комнаты. Вскоре из ванной послышался шум воды — полезла под душ.

Ничего — перетерпит. Шалавам даже нравится, когда с ними не церемонятся.

Павел снова лег в постель и уставился в потолок.

Итак, он в Москве, если ему повезет, он выполнит задуманное и встретится с Машей в Петрозаводске. Адрес Савельева у него имелся, и первое время самым благоразумным представлялось простое наблюдение за жизнью предполагаемого Поборника Зла.

Скрипнула дверь ванной — уйгурка пошлепала босыми ногами по линолеуму коридора.

Павел вскочил с постели, выглянул. Хозяйка квартиры испуганно оглянулась — она была обнаженная, чуть прикрытая длинным махровым полотенцем.

— Ну как ты? — подмигнул ей Павел.

Уйгурка секунду размышляла, глядя ему в лицо, но потом примирительно улыбнулась:

— Третий сорт — не брак.

— Попа не болит?

— Пошел вон.

Павел, усмехаясь, вернулся в комнату — все нормально, хозяйка уже не дуется на него, несколько жарких ночей в объятиях похотливой красавицы ему обеспечены.

Вечером они вместе поужинали на тесной кухне, потом уйгурка ушла по делам, а Павел остался смотреть телевизор. У него даже мелькнула мысль, что хозяйка квартиры подрабатывает вечерами на проспекте своей сладкой «штучкой». Уж очень у нее бесстыже глаза блестят — у честных баб такого огня в зрачках не заметишь.

На удивление, уйгурка вернулась быстро. Поймав недоуменный взгляд Павла, спросила, улыбаясь:

— Что так смотришь?

— Не ожидал так скоро.

— Ты, наверное, думал, что я позволю тебе скучать ночью в одиночестве?

— А ты настойчивая. Еще палку хочешь?

— Пару-тройку не помешает.

Всю ночь Павел с ожесточением ублажал похотливую хозяйку, принципиально завершая секс минетом. Дошло до того, что у хозяйки случилось расстройство желудка. Павел уснул, когда уйгурка стонала над унитазом, давясь рвотными позывами.

Утро выдалось жарким.

Павел на метро добрался до центра, а там уже на такси доехал до офиса Бронтозавра. Офис размещался в суперэтажном здании из стекла и стали. Войдя в обширный вестибюль, Павел увидел объявление, из которого явствовало, что через час на седьмом этаже начнется пресс-конференция руководства партийной группы Бронтозавра, и там же будет присутствовать Савельев — допускались все желающие. Павел захотел лицезреть Поборника в упор.

В конференц-зале было полно народу. За столами на сцене сидели могучий Бронтозавр с улыбкой Муми-тролля и сявки из его окружения. Одно место, рядом с Бронтозавром, пустовало. В зал вошел высокий охранник. Павел, сидя среди журналистов и зевак, посмотрел на дверь. Вошел еще один охранник, и следом — Савельев, потом еще трое охранников в строгих костюмах. Ишь, как охраняет свою персону, — за жизнь свою никчемную опасается больше, чем сам Бронтозавр. Павел ухмыльнулся.

Савельев пробрался к столам на сцене, сел на пустующий стул. Бронтозавр спрятал улыбку и, хмуря брови, сказал Савельеву что-то недоброе. Савельев побледнел. Боится Бронтозавра.