— Нужно просто не попадаться на глаза барону и дождаться осени. Тогда истечёт срок контракта, и можно будет отправиться на север.

— Север? Но там ведь холодно. Одни горы повсюду. Почти нет мест, пригодных для земледелия, — я удивлённо приподнял бровь.

— Ха! Зато выжить там больше шансов. Северная знать состоит в основном из получивших титул простолюдинов. Они не притесняют своих людей!

— К тому же можно работать в шахтах. Трудно, но и зарплата неплохая. Мой брат уехал туда. Живёт и в ус не дует. Иногда присылает нам деньги магической почтой. Представляете, магической!

— Я слышал, что в герцогстве Стелл вообще у каждого в доме есть печь, которой не нужны дрова. Она работает при помощи какого-то кристалла или что-то подобное.

— Глупости все это, — шкаф покачал головой. — Но жить там лучше однозначно.

Стало тихо. Нахмурившись, мужики погрузились в свои мысли, а я, немного помедлив, решил идти ва-банк.

— А что, если попросить помощи у фей? — спросил уже заранее готовясь к отказу.

— Сразу видно, что ты городской парнишка, — хмыкнул один из крестьян.

— Я уже взрослый! — выпятив дохлую грудь торговца, я гордо вздёрнул подбородок. — У меня есть знания! Помогу всем, чем только смогу!

— Ну, чисто ребёнок, — вздохнул другой мужик. — Мы тебе уже сказали, городской, что с феями у нас из-за барона напряжённые отношения. Нельзя злить их ещё больше…

— А оставлять людей орать от боли и гнить в подвалах барона, значит, можно?! — сорвалось с моих губ, прежде чем я успел подумать.

Что же я наделал. Ведь столько времени потратил на то, чтобы втереться в доверие к этим крестьянам. И вот одно неосторожное слово и все коту под хвост! После встречи с Лёной я стал слишком зациклен на справедливости… нужно лучше себя контролировать! Они мне никто! Не нужно жалеть каждого встречного и спешить с выводами. Я ведь ещё не слышал другую сторону. Кто знает, быть может, барон не такой плохой, как его описали…

— Думаешь, мы трусы? — шкаф прищурился и, медленно поднявшись на ноги, шагнул ко мне. — Думаешь, нам нравится чувствовать себя бесполезным мусором?

Голос мужика стал громче и, схватив меня за воротник, он попытался поднять тельце худощавого торгаша в воздух.

И ему это удалось. Несмотря на то, что вес у меня оставался прежний, шкаф, видимо, даже не почувствовал разницу.

— Хочешь знать правду? Вот тебе правда! Мы устали, как собаки. Горбатитимся на барона большую часть дня, а потом по вечерам пытаемся вспахать свои поля, чтобы было что есть и на что платить дань! Мы полуживые! Наши девки боятся выходить на улицу и сидят дома, чтобы не попасться на глаза барону! Как думаешь, почему?! Наши дети не могут пойти в школу, потому что в очередном приступе гнева этот гад велел снести школу, а присланного из столицы учителя сжил со свету. Официально он отравился вчерашним супом, но мы- то знаем правду! Этот мерзавец даже поссорил нас с феями. А эти добрейшие создания были нашей единственной надеждой! Они заколдовывали наши поля, и урожай получался вдвое, а то и втрое больше. К ним можно было обратиться, если кто-то серьёзно болел, и они никогда не отказывали в помощи! И в леса их мы могли ходить по грибы, ягоды. Никто нас не гнал и не пугал, как сейчас. Я уже не говорю о том, что детвора вечно сбегала в лес, чтобы поиграть с крылатыми существами. И знаешь что?! Мы ни разу не волновались о них, зная, что их накормят, напоят, научат чему-нибудь полезному и вернут домой вовремя! А сейчас мне страшно за своего сынишку. Я пытался запирать его дома, чтобы он не бродил с остальными детьми по улицам, но этот проказник все равно выбирается наружу и бежит пакостить барону… чтоб его! ….! ….! ….!

Мужик перешёл на ругательства, а потом опустил меня на землю и смолк. Наступившая тишина давила на меня со всех сторон. Я должен держать! Нельзя поддаваться эмоциям! Ааа, чёрт! Будь что будет! Приняв решение, я взъерошил волосы и принял свой обычный облик.

Глава 38. Рорн Скала

Альт Дорнен

— Вот те на! Ты что, парень, магичить умеешь?

— Погодь, погодь. Где-то я его уже видел…

Мужики призадумались, а их шкафообразный предводитель нехотя встал и поклонился.

— Моё почтение, ваше высочество. Прошу прощения за все ранее сказанное. Мы с друзьями немного выпили недавно и несли всякую чушь. Мы преданы королю и чтим барона, — произнёс шкаф и склонился ещё ниже.

— Высочество? Это что, принц?

— Да быть не может!

— Но похож ведь… эээ… и чё теперь делать?

Крестьяне повскакивали на ноги и столпились возле шкафа, неуклюже кланяясь. Вид при этом у них был растерянным и испуганными. А их предводитель, хоть и натянул на лицо вежливую улыбку, смотрел на меня с явной неприязнью.

Поразительно, как быстро может поменяться отношение человека. Ещё минуту назад я был для них хоть и чужаком, но все равно своим. Таким же простолюдином, как и они. А сейчас…не осталось и тени той доброжелательности и открытости. Похоже, вне столицы люди считают меня таким же отбросом, как и остальную знать. Прискорбно. Я- то думал, что после назначения Зинона народ расположен ко мне, но, видимо, просчитался. Хотя… я ведь велел тайной страже разнести по всем уголкам весть о том, как я расправился со старым главой столицы… и, помнится, в докладе было написано, что теперь меня в лицо знают все, даже дворовые псы.

— Сядьте, — я раздражённо махнул рукой, стараясь не показывать своё недовольство.

— Благодарим, ваше высочество, но мы не осмелимся. Негоже нам, простолюдинам, находиться так близко к представителю рода Дорнен, — шкаф уже в который раз отвесил поклон до земли.

— Это приказ, — я нахмурился, и крестьяне быстро сели, больше не препираясь.

Вид, правда, при этом у них был отнюдь не счастливый. У них все прямо на лбу написано. Не умеют они притворяться как следует. Да и не нужно им это. Для их мирной и рутинной жизни быть честным намного более выгодно. В их деревушке все друг друга знают. Чихнуть нельзя, чтобы сосед с другого конца деревни не принес лечебные травки. Иногда мне хочется, чтобы такая же атмосфера царила во дворце. Но, увы, это просто невозможно!

— Прошу прощения, ваше высочество, но если мы не продолжим пахать, то не справимся к вечеру, и барон будет крайне расстроен, — шкаф решился заговорить, а остальные мужики согласно закивали.

— Это уже