А затем совсем близко раздался лай, и очередной бомбочкой в воду вошла шестидесятикилограммовая мохнатая туша, которая тут же принялась помогать утопающей нимфе. Генри явно чувствовал себя настоящим спасателем, потому как ловко занырнул по воду и постарался мордой вытолкнуть Регину на поверхность. Стоило лишь расслабиться, и пёс сделал бы всю работу за неё. Генри и так старательно пытался показать, что нужно обхватить его за шею и повиснуть.

Но Регина внезапно ожила и вместо того, чтобы вынырнуть, принялась неистово биться под водой, отталкивая от себя пса. Любвеобильный немец не понимал, почему человек не желает с ним купаться, она всего лишь хотел помочь, но…

– Твою мать! – наконец-то отмерев, выругался Вероцкий.

Всё это действо заняло не больше минуты, за которую у бравого «сокола» пытались перезагрузиться окончательно подвисшие мозги. Он ещё думал о нежной груди, покачивающейся с каждым толчком на трамплине, о том, как приятно было бы обхватить эту талию, прижать в себе полуобнажённое тело… и о том, что, как минимум, двое мужчин делают это почти каждую неделю. А Регина. Уже. Тонула.

По его вине, стоит заметить.

– Генри, фу! – рявкнул Стас, внезапно отмирая и взмахом руки пытаясь отогнать пса. – Регина, успокойтесь!

Но Регина его не слышала, собственно, как и Генри, которого с месячного возраста учили защищать и спасать. А как спасти тонущего человека, который не принимает твою помощь, пёс не знал.

– Генри, сучёныш, быстро на берег! – вновь заорал он.

Ни-че-го.

Вероцкий присел, попытавшись ухватить пса за ошейник, но немец был слишком упорен, человеколюбив и тяжёл. К тому же с каждым мгновением они с Региной уходили всё дальше от борта. И всё глубже. И, кажется, подопечная Стаса как-то подозрительно обмякла.

– Да твою ж мать! – взвыл он, торопливо сдирая с себя ботинки.

А давайте выпустим пёсика? Давайте поступим, как пятиклашка, дергающий понравившуюся девочку за косички и кидающий перед ней бомбочки-хлопушки, чтобы она сильней испугалась? Конечно, давайте! Он же знал, что Регина настоящая девочка-катастрофа, почему не просчитал все варианты? Сам решил прибить?

Стягивать рубашку и джинсы времени не было. К чёрту, и так не утонет, тут глубина-то всего на пару голов выше его роста. Стас выпрямился, в очередной раз чертыхнулся и прямо в одежде заскочил в бассейн, сразу же отталкивая от Регины Генри и подхватывая обмякшее хрупкое тело на руки. Пёс охотно подчинился физической команде и, словно маленький крейсер, принялся наворачивать круги вокруг Стаса. Вытащенная из-под слоя воды Регина закашлялась, выплёвывая хлорированную воду, но спустя мгновение вновь обмякла в его руках. Её чёртова фиолетовая шапочка медузой дрейфовала по дну.

– Приятель, мы только что едва не угробили человека, – пробормотал Вероцкий, сгружая Регину на пол бассейна.

Пёс жалобно заскулил и тоже выкарабкался через бортик. Потом отряхнулся, покрывая брызгами всех и вся, и осторожно лизнул девочку-катастрофу в щёку. Она даже не пошевелилась. Генри вновь заскулил и упал рядом, прижимаясь к ней боком и благоухая мокрой псиной.

Стас тяжело вздохнул и оттолкнулся от борта, одним прыжком оказываясь на полу. Склонился над подопечной, легонько похлопал по щекам.

– Регина Денисовна, воды вы всю выплюнули, – заметил он, разглядывая её, – так что нечего тут терять сознание.

Она молчала и приходить в себя не собиралась. А Стаса охватил странный иррациональный страх. Его, тренированного и готового ко всему выбила из колеи… клиентка. Которую он сам – да-да, такой весь тренированный и готовый – едва не угробил, решив подшутить.

– Регина…

Стас нахмурился и раздражённо шибанул кулаком по полу. Потом всё же ухватил за подбородок, запрокидывая голову, и осторожно положил руку на грудь. Выше груди… Неважно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сначала Вероцкому показалось, что он ошибся и подопечная действительно не дышит, но потом он ощутил под пальцами движение – грудная клетка размеренно поднималась и опускалась. Клиентка дышала, ровно и спокойно, будто не потеряла сознание, а просто-напросто заснула.

Расслабленно откинув голову, Стас простонал:

– Малыш, в следующий раз, когда я решу выставить себя идиотом, укуси меня за руку, хорошо?

– Обязательно за руку или можно за то, что подвернётся? – раздался хриплый голос. – И я не помню, когда разрешала звать себя малышом.

Стас непроизвольно улыбнулся, отворачиваясь, чтобы клиентка этого не заметила. Перед ней он суровый телохранитель. Ну да, устроил подопечной шоковую терапию. На этот раз будет считать, что ей это пошло на пользу.

А в следующий тысячу раз подумает, прежде чем вести себя непрофессионально.

– И вот так явно себя лапать, – добавила она.

Только тогда Вероцкий заметил, что продолжает прижимать ладонь к её груди, не лапая, конечно, но весьма откровенно касаясь. Ладонь у Стаса была крупная и с лёгкостью умещалась от ямочки между ключиц до соблазнительной ложбинки.

– Малыш лежит рядом, – тихонько ответил Вероцкий, отнимая ладонь от её груди.

– И пахнет псиной, – нервно хохотнула Регина, а потом добавила всё так же хрипло, не открывая глаз: – Умоляю, уведи его от меня, прицепи и оставь в коридоре. Срочно. Пока я ещё не могу пошевелиться и даже конечностей не чувствую. Я панически боюсь собак.

– Уведу, – выдохнул Стас. – Генри, место.

Пёс заскулил, не желая уходить из-под бока у наконец-то оказавшейся в его компании дамы, но всё же поднялся и тихонько потрусил прочь из бассейна. Умный пёс. Хороший мальчик.

– Хватит на сегодня спорта? Помочь дойти до раздевалки, – ведомый чувством вины, поинтересовался Вероцкий.

Но Регина и тут его удивила.

– Не-не, сейчас полежу немного, погреюсь в сауне и пойду плавать. – Она помолчала, а потом добавила, резко открывая глаза: – И, Станислав, если уже искупался, избавляйся от одежды и присоединяйся. Но прошу, без собак.

Я сидела в сауне, нежась на тёплом дереве, вдыхала горячий, чуть солоноватый воздух и вспоминала. Вспоминала панику, которую слышала в голове телохранителя, вспоминала тяжесть его ладони, лежащей у меня на ключицах, и как неистово заколотилось сердце, когда он меня коснулся. Проведённые под водой секунды – минуты? – уже не казались такими ужасными, жизнь не пыталась пронестись перед глазами, разрываемая глубиной и зубастым монстром.