– Кажется, она тебя разозлила, – выпалила я.

Телохранитель продолжал молчать. Дышал глубоко и ровно, поглаживал пальцами руль и совершенно не реагировал на вопросы.

– Станислав? – окликнула его, желая увидеть хоть проблеск, хоть каплю эмоций.

Но Стас оставался абсолютно спокоен и меня словно не слышал. Он был не здесь, не в машине со мной, а где-то далеко-далеко. Возможно, с той женщиной, которая за несколько минут заставила ядовито ухмыляться, кричать, хмуриться и кусать губы. Но авто вёл исправно.

В груди неприятно кольнуло. Я поморщилась и выдавила:

– По работе, да?

Ответил телохранитель только через минуту, когда уверенно свернул во двор. До дома оставалось несколько минут, а значит, сейчас мы разбежимся по квартирам и я не успею достать его. Не успею избавиться от отвратительного покалывания в груди.

– По работе, – согласился он. Помолчал ещё немного, лихо припарковываясь на свободное место, и неясно добавил: – Кое-что обсуждали.

– Коллега? – я понимающе улыбнулась.

Снова давящая тишина.

– Можно сказать и так.

Мы поднялись на нужный этаж. Привычно и просто: я с дамской сумочкой, телохранитель – с двумя спортивными, как настоящий джентльмен. Открыли двери квартир почти одновременно. Я шагнула за порог, обернулась, собираясь сказать хоть что-нибудь: выдумать предлог позвать его к себе, попытаться разговорить/накормить/напоить/уложить в кровать (нужное подчеркнуть). Но не успела.

Станислав поставил сумку на тумбочку, спиной шагнул прочь из квартиры, а потом бросил:

– Хорошего вечера, Регина Денисовна.

И захлопнул дверь моей собственной квартиры у меня перед носом. Супер! Идеальное завершение дня.

– Помнишь, что видео с камер наблюдения напрямую транслируется к нам домой?

– Помню, в «комнату отдыха».

– Именно. И сегодня, отдыхая, я стала свидетельницей ситкома, плавно переросшего в эротическое хоум-видео.

Стасу едва хватило сил захлопнуть за собой дверь, а потом с размаху шибануть кулаком по косяку. Он не злился, он был в иррациональном бешенстве, которое грозило выплеснуться наружу в виде катастрофы. Желательно для любимого босса и матушки, которая умело выворачивала его наизнанку всего парой фраз. С самого детства! С самого. Грёбаного. Детства.

Женщина-тиран.

Он потянулся к сумке, отыскивая телефон. Нашёл, нервными пальцами открыл список контактов, прокрутил. А, Б, В…

– А именно на публике играть из себя по уши влюблённого мальчишку? – усмехнулась она.

– Неужели я не похож на влюблённого?

– Поверь, мой мальчик, похож. Более чем. Не похоже было, чтобы ты играл эту роль на публику. Если только не считать ей разбалованного тобой пса и старика-охранника.

Вероцкий рвано вздохнул и запрокинул голову. Нет, звонком делу не поможешь, по крайней мере, пока что. Он позвонит, обязательно, поговорит с той, кто намного него сильней… но сначала сам попробует структурировать разбежавшиеся мысли.

Кинув мобильный на диван, Стас большими шагами направился к столу и принялся активно перерывать ящики. Не то, не то. Да где же оно? Где-то в столе лежали две папки: одна на Регину и Рассольцева, другая на Ежова. И фотографии. Много фотографий, вложенных во вторую папку.

Рассольцев – одно дело, про его поступки многое успели рассказать текстом, а вот геймер… Влад Ежов и сотня его мгновений с Региной. Вечерние прогулки, мужчкая куртка на её плечах, кафе, рестораны, торговые центры, поездки. Объятия, объятия, объятия. Пляж, жаркое солнце, девушка, растянувшаяся на груди Ежова.

Как аналитики нарыли весь этот компромат?

И бассейн. Фото, которое в прошлый раз Стас откинул, почти не разглядывая, зато сейчас изучил до деталей. До самых мельчайших деталей. Регина, речная нимфа, расслабленно лежит на воде, рядом – Влад. Нежно, почти невесомо поддерживает одной рукой под голову, другая покоится у неё на животе. Движение фото не уловило, но, кажется, осторожно поглаживает кожу пальцами. И смотрит, смотрит, не отводя глаз; во взгляде неприкрытое желание, дикая, первобытная страсть. А Регина улыбается, нежно и открыто.

Что между ними? Действительно секс?

– Твоё дело, сын. Но помни, что просто так сотрудницам не покупают дорогущие услуги круглосуточного телохранителя. Возможно, ничего нет, а возможно, она любовница Рассольцева. Даже скорее всего, потому что все факты указывают на это. Мужик был другом её отца, но потом стал слишком близок с самой девочкой: помогал снимать квартиру, потом купил соседнюю, возит на курорты, дарит дорогие наряды, в офисе не отпускает от себя ни на шаг, встречается с ней почти каждые выходные… а самое главное, именно эта девчонка избавляется от его временных любовниц, Стас. Я прекрасно знаю, какой стервой нужно быть, чтобы знать о других бабах своего мужчины и разгрызать им глотки, отгоняя от него.

– Личный опыт?

– Твой отец не был у меня первым, – флегматично отозвалась матушка, спокойно давая понять: да, личный.

А какой стервой нужно быть? Стас не знал, но мог представить. Мама иногда бывала очень жестокой.

Сжимая в руках папки, он сел прямо на пол, опираясь спиной о стол. Прикрыл глаза, пытаясь отогнать едкие слова Большого Босса и поймать за хвост мысли. Значит, Регина отгоняет от шефа других женщин? Что за бред! Максимум, что она делает с шефом последние недели – воркует в кабинете (возможно, с вытекающими, но очень и очень скромными, Стас не видит) и заказывает еду в службе доставки. Ну, иногда ещё ругается с курьерами, если в процессе доставки успели помять чашки с супом – это она просто ненавидела!

Стас улыбнулся.

– Стас, милый, я же знаю: сколько бы ни учила тебя выдержке, где-то внутри остался тот хрупкий мальчик, который спорил со мной по каждому пустяку и жаловался на нас сестре. Я за него волнуюсь.

– Его давно уже нет, – процедил Стас. – Как и твоего умения волноваться. По работе всё сказано?

– Не огрызайся, как малолетка. Я серьёзно. Трахайся с ней, сколько душе угодно, если считаешь себя достойным этого, но чтобы потом не плакался сестре из-за разбитого сердца. Когда всё закончится, ты обязан быть в строю. Мы семья воинов.

Они семья воинов. Они не доверяют никому. Они умеют работать в команде, но только если эта команда координируется ими, если каждый участник перед ними как на ладони.

Они не доверяют даже друг другу.

Совсем.

Даже семье.

Горло у Стаса неприятно сдавило, он даже не стал подниматься с пола, практически ползком добрался до дивана, схватил мобильный и растянулся на ковре.

– Моей душе не угодно ни первое, ни второе. Я просто работаю, ясно?