– Зачем? – удивилась я.

– Как – зачем? – Она удивилась еще больше. – Для расправы...

Через полчаса я лежала в ванне какого-то местного отеля, допивала второй стакан вина и сквозь мутную пелену усталости и алкоголя смотрела на голубую кафельную стенку. Почти пять... Веселая ночь, что сказать! Катрин была в комнате и почему-то периодически проверяла, как у меня дела. Когда она зашла ко мне в третий раз, я удивленно посмотрела по сторонам – ни балкона, ни окна в ванной не было. Неужели она решила, что я могу как-то протиснуться в вентиляционное отверстие? И смыться?

Мыльная пенка шипела у меня в ухе. Вот вам, пожалуйста, пенная вечеринка... Идея дальнейших действий была, но почему-то очень нечетко вырисовывалась. Веки слипались... Поднявшись, я обернулась в полотенце и вышла в комнату. Катрин лежала на кровати и читала какой-то журнал. Наверное, выбирала следующую жертву.

– Ложись, – сказала она, кивая на соседнюю кровать. – Уже почти утро...

Я накинула на себя какую-то футболку, заботливо предоставленную мне моей спасительницей, и залезла в кровать. Равно через мгновение я спала.

Когда я проснулась, было уже позднее утро. Свет заливал комнату, где я, к моему удивлению, находилась одна. С минуту я полежала в постели, прокручивая события вчерашнего дня, но потом, осознав, что я действительно ОДНА, вскочила с кровати как ошпаренная.

Мешкать было глупо. Надо было делать ноги, причем немедленно. Но не успела я схватить со стула какие-то штаны, как замок щелкнул. И на пороге возникла Катрин.

– Собирайся, – сказала она. – У нас сегодня много дел...

Я недоверчиво и с опаской посмотрела на нее и поинтересовалась, для меня ли эти штаны. Она убедительно кивнула, и я облачилась в обновку. Надо же, третий день в стране и хожу уже черт знает в чем! Где теперь мой багаж, так тщательно выбранный Жаком? Только деньги на ветер выкинули!

Пока я умывалась, Катрин меня торопила, напоминая, что у нас какие-то дела. Мне очень хотелось добраться до телефона... но, увы, на данном этапе это было невозможно.

Через несколько минут мы покинули отель. Катрин выглядела очень озабоченной и в то же время какой-то вдохновленной. На вопрос «Куда мы едем?» я получила ничего не объясняющее: «Приедем, увидишь». Но в том, что Катрин была отлично знакома с местностью, я не сомневалась. Она не путалась, не смотрела на указатели. Она уверенно ехала. За город.

Через полчаса мы оказались где-то в сельской местности. Через лесок, налево, направо... Я, конечно, понятия не имела, где мы находимся и зачем едем куда-то к черту на кулички. Но вскоре мы обогнули какой-то лесной массив, въехали в рощицу, и тогда я увидела небольшой деревянный домик. По спине у меня пробежал холодок. «Убьет и фамилии не спросит» – первое, что пришло на ум. Но со второго захода мысль изменилась. Нет, убивать она меня не хотела. Она бы это могла сделать и позавчера, и вчера... Я была нужна для другого. Но для чего?

«Домик в деревне» произвел на меня довольно угнетающее впечатление. Там было темно, неуютно, а на стенах красовались какие-то вырезки из газет и журналов. Модных журналов. Как только я зашла вовнутрь, Катрин захлопнула дверь, а я вздрогнула.

– Садись, – деловито сказала она, кидая сумку на пол, под стол.

Я села на указанное место и уставилась на ненормальную женщину. Она села напротив меня и теперь выглядела просто ужасно. Вернее, ужаса юще. От светской дамы, которая развлекала меня в Париже еще пару дней назад, не осталось и следа. Теперь на меня смотрели два сумасшедших глаза, горящие каким-то странным, дьявольским огнем. Выдержав взгляд, я прокашлялась. А Катрин взяла мои руки в свои и тихо сказала:

– Теперь нас двое. Ты и я.

– Ага, – согласилась я, так как нас действительно было двое.

– Зара меня предала, – продолжила Катрин.

– Кто, прости?

Повествование о Заре заняло не более трех минут, но от услышанной истории волосы на всем моем кожном покрове не то что зашевелились, они зашумели, как зрелые колосья в поле...

Зарой оказалась одна несчастная, которая нынче покоилась где-то под сараем данного ранчо. И все потому, что она не оправдала доверия Катрин и не захотела помогать ей в «миссии». Она хотела сбежать. И не могла...

Теперь я уже ни на грамм не сомневалась, что передо мной сидит настоящая маньячка – убийца. Убийца мужчин. В том и заключалась ее «миссия». Сама Катрин была уверена, что кто-то свыше дал ей такое задание – очистить землю от «всякой нечисти». Уточнять, сколько именно «козлов» она укокошила за свою «карьеру», я не стала. Но статьи на стенах очень красноречиво говорили сами за себя. Возможно, часть лиц, глядевших на меня со страниц журналов, еще очень даже жили и здравствовали. Но, увы, они даже не подозревали, что их гламурным жизням грозит вполне реальная опасность.

Мне очень не хотелось заканчивать свой короткий жизненный путь здесь, в глуши французской как несчастная Зара. И присказка: «Увидеть Париж и умереть» – полная лажа. Умирать мне вовсе не хотелось, несмотря на то что Париж я уже видела. А потому я быстро вошла в роль.

– Так, значит, журнал – прикрытие? – вроде как догадалась я.

– Конечно. – Катрин улыбнулась. – Ведь эти скоты даже не подозревают, что вся их жизнь у меня на ладони...

Да, разумно, но, увы, не гениально. Тоже мне – открытие Америки! Использование работы и конфиденциальной информации как орудие преступления. Но Катрин была уверена в своей уникальности. Интересно, почему ее до сих пор не поймали? Ответ пришел тут же: да потому, что она женщина. Вряд ли французские власти ищут серийного маньяка – бабу. Искать-то они, скорее всего, ищут. Но, увы, не «шерше ля фам».

Через двадцать минут я была посвящена в «рыцари» и клятвенно обещала, что буду всегда и во всем помогать Катрин очищать землю от «козлов», «кобелей» и всякой прочей мрази. Все это время у меня на подсознательном уровне крутился один простой вопрос: а почему я? Я что, похожа на мужененавистницу? Если так, то очень печально. Я об этом и не подозревала. И даже хотела выйти замуж! Или это простая случайность?

Чуть позже мы перешли к обсуждению конкретного плана. А именно – ликвидации Люка Бене. Бедный старый Казанова... Если бы он только знал!

– Эта сволочь – как заноза, – прошипела Катрин. – Он заслуживает тяжкого наказания. Согласна?

Не согласиться я не могла и поэтому горячо затрясла головой в знак согласия.

– Пусть помучается, – продолжила Катрин и вдруг отбросила с пола половицу. – Пойдем...

Когда я спустилась вниз по скрипучей лесенке, мне чуть не стало дурно. Погреб являл собой нечто вроде камеры пыток. На стенах висели какие-то веревки, плети, клещи, цепи. На полках вдоль стен стояли банки, канистры и еще черт знает что. Мои ноги подкосились...

Я плохо слышала, что говорила Катрин, но соглашалась абсолютно со всем. Где-то, как в тумане, звучали слова «кислота», «глаза» и, пардон, «яйца», но я только кивала и кивала. Вникать в происходящее мой утомленный мозг отказывался.