– Верно, ты была с Матильдой Корбут, да?

– Да.

– Постой, ты, верно, дочка Таты Монаховой?

– Да.

– А что ты здесь делаешь в такой час?

Я отметила про себя, что она совершенно спокойно говорила сомной, ничуть не испугалась или просто она великолепная актриса? Такое тоже неисключено.

– Ты ведь живешь не здесь, правда?

– Я… Мне необходимо с вами поговорить!

– Со мной? О чем?

– О многом. О вас. О Матильде.

– Ничего не понимаю, при чем тут Матильда?

– Мария… Простите, я не знаю вашего отчества?

– Мария Станиславовна, но лучше просто Маша.

– Хорошо, – кивнула я, – Маша… Дело в том,что я.., мы.., мы все знаем!

– Что? Что вы такое знаете?

– Все! И про отравление, и про сосульку, и про машину,и про подпиленную доску! – единым духом выпалила я, опасаясь дажевзглянуть на Додонову.

– Постой, я что-то ничего не пойму! Ты о чем? Какоеотравление? Какая сосулька? Ты вообще-то здорова, девочка?

– Я здорова. И Матильда, к счастью, тоже здорова иневредима. Я просто хочу объяснить вам, что не стоит продолжать, это можеточень плохо кончиться.

– Что продолжать? Что может плохо кончиться?

Или это у вас теперь шутки такие?

– Шутки? Поверьте, мне не до шуток! Вы же не станетеотрицать, что красная «Мицубиси» с зеленой обезьянкой на лобовом стекле ваша?

– Не стану, но что тут такого?

– А то, что вы просто чудом не раздавили этой машиной иМатильду, и меня! Если бы там не было подворотни…

– Что? – опешила Додонова. – Я пыталась васзадавить?

– Именно! И не надо уверять меня, что я что-то путаю!Мы отчетливо видели, что за рулем была женщина и на стекле зеленая обезьянка!

– Послушай, я не знаю, что ты задумала, только это всебред сивой кобылы! Зачем мне вас давить, сама подумай!

– Ну, меня уж заодно, а вот Матильду…

– Постой, постой! Это, значит, вы решили, что я такимобразом мщу Матильде, за то, что ей досталась роль, которая предназначаласьмне? Так, что ли?

– Именно! И не надо, Маша, изворачиваться! У меня естьпрямое доказательство…

– Доказательство? Чего?

– Ваших преступных намерений! В театре позавчера кто-топодпилил доску на мостике, где должна была танцевать Матильда, и ей чудомудалось отскочить, а вчера вы за это заплатили… Я видела своими глазами.

– Слушай, если ты сию секунду не предъявишь мне этодоказательство, я просто вызову милицию! Мне наконец надоело выслушивать глупыеобвинения от сопливой девчонки!

– Пожалуйста!

Я вытащила из сумки две фотографии. На одной Додоновапередавала деньги Пузикову, а на второй этот самый Пузиков был изображен один.Но самое странное, что я уже чувствовала – Додонова не имеет к этому никакогоотношения. Однако, сказав "а", надо говорить и "б". И япротянула ей снимки.

– Ну и что? – спросила она.

– За что, спрашивается, вы платите этому человеку?

– Я ему не плачу, я даю ему взаймы!

– Но это еще надо доказать!

– Не собираюсь ничего доказывать! Этот человек мойродной брат!

– Как брат? – растерялась я.

– Очень просто! Он мой родной брат, который попросил уменя взаймы денег. Да-да, брат! И моя девичья фамилия Пузикова. Но, согласись,актриса Пузикова, играющая Шекспира, это довольно смешно. Ну, и чего стоит твоедоказательство?

– А откуда я могу знать, что ваш брат с вами не заодно?Что он не согласен помогать вам?

– Да в чем, в чем помогать?

– В уничтожении… Матильды!

Она задумчиво смотрела на меня.

– Послушай, как тебя зовут?

– Ася!

– Ася, мне все это очень не нравится!

– Мне тоже!

– Ах да брось ты! Ты же прекрасно понимаешь, что всеэто просто чушь!

– Если бы я сама не отпрыгнула в подворотню от машины…Если бы буквально в нескольких сантиметрах от меня не пролетела здоровущаясосулька…

– Ну вот что… Ты помнишь день и час, когда на васнаехала моя машина?

– Конечно! Это было десятого декабря, около десятивечера.

– Ты в этом уверена?

– Абсолютно.

– Десятого декабря, говоришь? Это была среда?

Так?

– Так.

– Отлично! У меня, Ася, железное алиби! В тот день унас был спектакль, «Двое на качелях»! Он кончается в начале одиннадцатого! Тыдочь актрисы и знаешь, что вот так сразу после спектакля из театра не удерешьнезамеченной, особенно если играешь главную роль! Да и вообще, что за пошлаяидея – извести юную соперницу?

К тому же никакая она мне не соперница! Не скрою, я хотелаиграть эту роль, но потом поняла, что Меркулов был прав, когда взял молоденькуюдевчонку. Тем более такую способную, как Матильда. Скажи, это ей в головупришло, будто я пытаюсь ее убить?

– Маша, но я ведь ничего не придумала! – вотчаянии воскликнула я. – Все это – чистая правда! И если не вы пытаетесьпогубить Матильду, значит, кто-то пытается.., таким образом погубить.., вас!

– Что? Что ты сказала?

– Кто-то хочет подставить вас…

– Меня? Но зачем? Кому это нужно?

– Этого я не знаю…

– Вот что, Ася, я замерзла, я ничего не соображаю…

С утра такие обвинения… Пойдем-ка ко мне, выпьем кофе ипопробуем во всем разобраться. Я отменю одну деловую встречу, и мы спокойнопоговорим.

– Хорошо… Но только я тут не одна. Я с другом!

– И где же твой друг?

– Вон в той машине!

– Что ж, зови и друга. А то он тоже небось считает, чтоя убийца, и еще чего доброго вызовет милицию.

Я бросилась к джипу.

– Олег! Идем!

– Куда?

– К ней домой! Она не виновата!

– А ты думала, она сразу расколется?

– Нет, ты поймешь сам… Пошли, скорее!

Олег пожал плечами и нехотя вылез из машины.

– Да, – сказала Додонова, – внушительный утебя друг. С таким не страшно. Ладно, ребята, идемте!

Мы поднялись на четвертый этаж и вошли в очень красивую,видимо, недавно отремонтированную по высшему классу квартиру.