Глядя на сцену, я забыла обо всем, так мне было интересно. Именя нисколько не раздражало, когда режиссер останавливал актеров и что-то имобъяснял. Только изредка я смотрела на Олега. Он был страшно напряжен.

В книгах часто пишут «он был весь как натянутая струна». Ине отрываясь, следил за Матильдой. Но вот Бобби, которого играет Бардин,приглашает юную нахалку в кафе. Они сидят за белым столиком под большим белымфонарем. Появляется официант и подает им высокие стаканы. Матильданеподражаемым жестом берет стакан, подносит к губам и…

– Матильда! – громовым голосом крикнулОлег. – Матильда! Не пей!

Сорвавшись с места, он в три прыжка достиг сцены, вскочил нанее и вырвал у Матильды стакан. Все остолбенели.

– Кто это? Что это значит? – завопил вдругМеркулов.

Матильда совершенно растерялась. Бардин подскочил к Олегу,который растерянно смотрел в стакан. Тот был пуст.

Да, дошли! Сейчас нас выставят отсюда с позором и близкодаже не подпустят к театру… А мы-то собирались охранять Матильду.

Но тут в зал стремительно вошел Яков Леонидович, что-тосказал на ухо Меркулову. Тот посмотрел на него, словно не понимая, о чем речь,а потом крикнул:

– Все свободны! Перерыв на полчаса!

Я бросилась к сцене.

– Аська, откуда ты? – поразилась Мотька. –Это ты его привела? Олег, сию минуту уйди! Что ты тут устроил?

– Матильда, ты его знаешь, этого психа? – спросилБардин. – Это твой парень?

– Да! – ответила Матильда.

– Ну, извини, не знал! Ему нервы лечить надо, а то он инас с ума сведет!

Олег хотел что-то ответить, но только махнул рукой.

Ему было стыдно. Он стоял посреди сцены в полнойрастерянности. И тут произошло нечто невообразимое. Фонарь, под которым стоялОлег, вдруг сорвался с цепи и рухнул ему на голову. Олег упал. Матильда страшнозакричала. Я бросилась на сцену, по которой уже текла тонкая струйка крови. Нанаши крики сбежался народ.

– Олег! Олеженька, ты живой? – рыдала Мотька,прижимаясь ухом к его груди.

– Прекрати истерику! – крикнул на нее Бардин и пощупалпульс у Олега. – Он жив! Жив! – и уже тише добавил:

– Что такому бугаю сделается.

И тут у меня мелькнула совсем не подходящая к случаю мысль:а ведь Бардин неравнодушен к Матильде.

– Ася! Кто этот парень, что все это значит? –подошел ко мне Яков Леонидович.

– А вам Пузиков еще ничего не сказал?

– Пузиков? Да, но… Ты думаешь, что это…

– Я уверена! Яков Леонидович, нужен врач!

– Врач! Так вот же он!

Только тут я заметила, что над Олегом уже склонилсянемолодой человек с бородкой. Он чем-то промывал рану на его голове. А вскорепоявились двое мужчин с носилками, положили на них Олега и унесли. Мотькапобежала за ними. Я было рванулась к ней, но Яков Леонидович меня задержал.

– Я вызвал милицию! – сообщил он. – Мне всеэто надоело!

– Машина! – закричала я. – Там машина убийцы!

– Нет уже машины, исчезла! Но мы же знаем ее номер,далеко она не уйдет. Успокойся, девочка, все уже кончилось…

– Но он жив? Олег жив?

– Живехонек! Эй, господа, на сцену ни ногой! Все должнобыть так, как было! – несколько запоздало распорядился Яков Леонидович.

На сцене уже успели наследить многие.

– Прошу тебя, Ася, останься! Кто, кроме тебя, сможеттолково объяснить все милиции?

Не прошло и десяти минут, как Яков Леонидович сказал:

– А, вот и наша милиция. Приветствую вас, майор!

Я подняла глаза и ахнула. Передо мной стоял Тюха, тот самыймайор, который когда-то давно допрашивал нас с Матильдой в мамином театре,когда мы обнаружили бомбу, подложенную в машину Феликса Ключевского.

– Ой, здравствуйте! – обрадовалась я. И вспомнила,что он через каждые три слова говорил «сказать по правде». – Вы меня неузнаете?

– Почему же? – спокойно отозвался майор. –Ася Монахова, если не ошибаюсь?

– Какая у вас память! – поразилась я.

– Пока не жалуюсь! Хотя, сказать по правде, узнать ваструдно, большая стали, красивая! А подружка ваша, Матильда, тоже поблизости?Ну, сказать по правде, пора делом заняться. Что тут у вас?

– А вы, оказывается, знакомы! – удивился ЯковЛеонидович. – Что ж, отлично. Вот пусть Ася вам все и расскажет, а то ячто-то не того.., таблетку выпить надо…

Он был бледный, на лбу выступил пот.

Тем временем на сцене уже суетились люди из милиции. Мы сТюхой и Яковом Леонидовичем пошли к нему в кабинет.

– Ну, Ася, сказать по правде, я тебя слушаю…

– Понимаете, все началось с того, что Матильдупригласили играть в этом спектакле…

– Ту самую Матильду?

– Ну да, какую же еще…

– Сказать по правде, я думал, она еще пацанка совсем…Ну да ладно, продолжайте!

И я с великим облегчением рассказала ему все, и о нашихстрахах и подозрениях, о слежке за Додоновой, и, лишь дойдя до того момента,когда Пузиков вскрыл багажник, я вдруг запнулась. Мне не хотелось подводитьего. Однако тут подал голос Яков Леонидович:

– Майор, девочка боится подвести Пузикова. Но у негозолотые руки, и он, как бы это сказать помягче, открыл багажник…

– С какой целью?

– Он заподозрил, что в багажнике лежат настоящиеномера, и его подозрения оправдались. Он позвонил своему другу в ГАИ и сделалзапрос…

– Отлично, сказать по правде, просто отлично!

Майор набрал какой-то номер и сказал в трубку:

– Васюков, ты? К тебе поступал запрос по поводуномера.. Да? И кто же у нас хозяин? Так, так, интересно…

Спасибо, Васюков!

– Чья же это машина? – спросила я.

– А вот это пока тайна следствия! Итак, что же дальше?

Я продолжила свой рассказ.

– Сказать по правде, парень явно подумал, что девочкухотят отравить!

– Несомненно, – кивнул Яков Леонидович. Онмало-помалу приходил в себя.

И тут в кабинет вошел один из милиционеров в штатском ичто-то шепотом сообщил майору. Тот только кивнул. Когда мы опять осталисьвтроем, я смогла завершить свой рассказ.

– Пожалуйста, скажите мне, как там Олег! –взмолилась я.

– У него сотрясение мозга, не тяжелое! Видно, крепкаяголова у парня. А вот если бы эта штука упала на голову Матильды… Ну что ж, АсяМонахова, если бы все свидетели были такими толковыми… Одно только плохо, надобыло раньше к нам обратиться, может, и не довели бы до такого, сказать поправде, членовредительства… Все, вы свободны! Если понадобитесь, мы васвызовем. Сказать по правде, до свидания, Ася Монахова.