нашего оплота. Как-то незаметно выстроился распорядок дня. Я просыпалась раньше всех и обходила замок, усиливая стены магией. Магнуса после последнего нападения мы не видели, магнер тоже не спешил атаковать Шаад, поэтому вложенная в замок сила не утекала так быстро, как прежде.

Но я всё равно едва не падала от усталости по окончании своей работы.

Выходила во двор и устраивалась в новом кресле-качалке, как и сегодня. Брала в руки горячую чашку восстанавливающего силы зелья и любовалась видом из нашей новой беседки. Сокол принялся за её восстановление сразу, как Пёселю стало лучше.

Александр поднимался после меня, но раньше детей. И отправлялся сюда, чтобы продолжать работу. К нему присоединялась Джессика — она приносила мне зелье, и они оба шли купаться.

Как раз сейчас я наблюдала, как эти двое плещутся в речке, а вдоль кромки воды наперегонки с Пёселем Лаврентьевичем скачут табуретки… Кажется, малышам лучше. Но комода сегодня не видно, это удручает. Джонатан сильно переживал за совместное создание, ведь никто не мог сказать, что с ним не так.

Я собиралась посоветоваться с Устином по этому поводу, но всё никак не подворачивался случай. То разговоримся с его женой, то маг снова заведёт разговор о Бэтрис.

Мне же не хотелось и думать об этой женщине. Если в первые минуты своего возвращения я была готова выцарапать ей глаза, то с течением времени таяло желание как-либо общаться с этим стражем. И это тревожило: я не понимала саму себя.

– Вы выглядите недовольной, – услышала я хрипловатый мужской голос и вздрогнула. – Снова переживаете по поводу зверорыб? Я же поклялся, что они не проникнут через установленную мною сетку, а вы всё не верите!

Задумавшись, я и не заметила, как эти двое вернулись с реки. Александр излучал свежесть и силу, когда вытирался полотенцем. После того как я подарила бритву, мужчина не пропустил ни дня, чтобы не воспользоваться ей. Я же жалела о своём щедром жесте — под густой растительностью и милыми кудряшками не было видно мужской привлекательности пожарного…

– У меня что-то на лице? – Поймав мой взгляд, Сокол провёл ладонью по гладковыбритой щеке. – Водоросли прилипли? Или рыбья чешуя пристала?

Я съехидничала, чтобы скрыть смущение:

– Не могу привыкнуть к вашей новой причёске.

– А, это. – Он пригладил свои очень короткие волосы. – Я так и ходил в старом мире. Очень удобно, не нужно тратить время на мытьё волос. Да и здесь этот стиль пригодился… – Он усмехнулся, и вокруг глаз мужчины собрались лучики мимических морщинок. – Не рискую проснуться с разноцветным ирокезом, антеннками для связи с космосом или африканскими косичками на голове. Нет материала для творчества — нет проблемы! Или вам нравятся более гламурные мужские образы?

– Джессике очень нравится возиться с вами, – ушла я от ответа и уткнулась в почти опустевшую чашку.

– А мне с ней. – Перекинув полотенце через плечо, он уселся рядом и повернулся к ребёнку.

Дочка играла с Пёселем Лаврентьевичем, бросая палку, но та каждый раз была перехвачена табуреткой. Собака, отчаявшись опередить шуструю мебель, уселась на землю и, тяжело дыша, недовольно высунула язык.

Из замка вышел Джонатан. Потянувшись, он широко зевнул и приоткрыл дверь шире: на улицу одна за другой вылетели бумажные бабочки и, обгоняя друг друга, направились на утренний дозор вокруг замка.

– Пора позавтракать, – рывком поднялся Александр и посмотрел на меня сверху вниз. – Разбужу малышку и принесу.

– Агнесс снова спала с вами? – глянув на него исподлобья, уточнила я.

– Вам это не нравится? – виновато улыбнулся он.

«Слишком нравится, – стараясь не смотреть на бугрящиеся под атласной кожей мышцы его широких плеч, вздохнула я. – Меня это даже немного пугает».

А вслух ответила:

– Я потратила немало времени, чтобы приучить дочь спать одной, и все старания пошли прахом.

– Но она с Джесс… – начал было Александр, но тут же осёкся и серьёзно пообещал: – Я постараюсь всё исправить.

Слишком часто он даёт обещания! И очень уж многие из них выполняет. Я не привыкла к такому. Мортон был отличным мужем, мы любили друг друга очень сильно! Но ему постоянно было некогда, и приходилось прощаться со своими желаниями… Или брать всё в свои руки.

Я задумчиво смотрела вслед Соколу, когда на меня налетела Джессика.

– Мам, мам, ты видела нашу новую картину? Мне не терпится связаться с Анитой! Офигейро голову потеряет, когда в оплоте Устина увидят наш шедевр!

– Рыцарь и так её не имеет, – рассмеялась я и, обняв, поцеловала дочь.

Она счастливо вздохнула и прижалась ко мне ещё сильнее.

– Что такое? – удивилась я. – Неужели так соскучилась за ночь?

– Раньше ты меня не целовала, – глухо напомнила она. – А в последнее время делаешь это так часто, что я начинаю привыкать.

– К чему? – опешила я, понимая, что Джессика права.

Я сама не заметила, как начала проявлять к детям больше нежности.

– Быть счастливой, – выдохнула она.

У меня защипало глаза, я судорожно втянула воздух и посмотрела вверх, быстро моргая. Ещё расплакаться на пустом месте не хватало! Что-то я в последнее время стала излишне сентиментальной. Во времена, когда мы ежесекундно ждали нападения магнуса, никто на это не тратил время.

Сейчас же с каждым днём росла надежда, что защита Софии всё же не нарушилась, когда я вернулась. Нападений не было долгое время — ещё никогда за всю мою жизнь магнеры не давали нам таких длительных передышек.

София предположила, что тающие силы злодея не позволяют ему пробиться в Шаад, а подкрепиться ему теперь негде. Возможно, магнер уже мёртв…

Но я не верила в то, что наш враг так легко сдался. Мне до сих пор снились его белёсые глаза, в которых читалась неутолимая жажда. Живой магии покорённых миров. Безграничной власти, которая некогда отравила потомков сильнейших существ и стала угрозой всему живому…

– Мам!

Я встрепенулась и вопросительно посмотрела на Джонатана. Сын за это время вытянулся и возмужал, его голос начал ломаться, и порой я не узнавала его. Вот и сейчас я смотрела на юношу, который поигрывал молотком, и задавалась