вынув её из стульчика, усадил в ходунки. Агнесс с криком индейцев тут же умчалась к загону с весело скачущими табуретками. Я отметил, что комод действительно держится в стороне и выглядит унылым.

– Джонатан?

– Что? – вытирая лицо, недовольным тоном отозвался парень.

– Больше уважения в голосе, – спокойно потребовала Флоренс.

И юноша, отбросив полотенце, широко улыбнулся:

– Слушаю тебя… Папа!

Но его шпилька пролетела мимо — Флоренс уже несколько дней никак не реагировала на такие выходки, а мне и вовсе было приятно, когда Джонатан или его сестра так обращались. Лишь парень всё ещё не верил, что утратил рычаг управления мамой и её гостем из мира живых.

– Принеси ящик с инструментами, – помогая Джессике собрать посуду, попросил я. – Возможно, комод требует некоторого ремонта.

– А можно я? – тут же загорелся Джонатан. – Пожалуйста, Сокол! Я хочу сделать это сам!

– Угу. – Сложив тарелки, я отступил на шаг. – Если что, я исправлю.

Флоренс, продолжая читать, приподняла книгу, а Джессика в этот момент, от усердия прикусив нижнюю губу, сложила пальцы и, щёлкнув ими, выпустила зелёную искру. Скатерть на миг обрела травянистый оттенок, и посуда с остатками еды испарилась. Когда ткань снова побелела, девочка хотела её сложить, но услышала:

– Подожди.

Флоренс постучала по столу сначала два раза костяшкой безымянного пальца, затем три раза — мизинца, и потом один раз — среднего. Ткань на мгновение окрасилась в жёлтый, а когда посветлела, я увидел самую настоящую бритву. С триммером.

– Кажется, это вам пригодится, – не глядя на меня, пояснила женщина и хитро усмехнулась. – А то я всё чаще ловлю себя на мысли, что путаю вас с Пёселем Лаврентьевичем!

– Да?! – Пёс возмущённо приподнял уши. – А как же моё неповторимое и непревзойдённое пение? Флоренс, этот мужлан так не сможет!

– И то верно, – смеясь, поддержал я расстроенную в лучших чувствах собаку. И поблагодарил хозяйку замка: – Спасибо. Я пробовал использовать нож, но…

– Да, я видела, как Джессика в доктора играла. – Оторвавшись от книги, Флоренс окатила меня задорным весельем во взгляде. – Я вам действительно посочувствовала…

– Моё счастье, что зелья от яда зверорыб ещё не настоялись, – смутившись, отшутился я.

Взяв бритву, покрутил в руке и нажал на кнопку. Прибор зажужжал, и я улыбнулся.

– На аккумуляторах! Хорошо, а то здесь нет розеток.

– Кстати о них. – Флоренс отложила книгу, когда Джессика сложила и убрала скатерть. – София установила на крыше солнечные батареи, и в их замке…

– Да-да, ваша подруга весьма изобретательна, – поторопился перебить я её и махнул рукой. – Джесс! Спорим, я быстрее добегу до берега?

Счастливо взвизгнув, девочка бросилась к реке.

– Но… – поднялась Флоренс.

– Спасибо за бритву! – крикнул я, поспешно удаляясь.

Я очень хорошо относился к Флоренс и был готов исполнить почти любое её желание… Звезда с неба, самородок из-под земли, переделать всю мебель заново… Даже, если надо, построить новый замок! Всё сделаю, кроме одного: в моём доме никогда не будет и следа стиля хай-тек!

В нашем доме.

Глава 36

Флоренс

Жизнь моя потихоньку вошла в новое русло. Я привыкла вставать, когда высплюсь, а не когда Агнесс потеребит меня или поднимет рёвом, – младшая дочь предпочитала проделывать всё это с Соколом.

Стало обыденностью то, что не приходится следить за занятиями Джонатана — сын сам спешил развить свой дар и предпочитал делать это с Александром.

Может, ему необходимо мужское внимание, которого он был лишён по воле злого рока? Или на фоне человека без капли магии ребёнок ощущал себя всемогущим? Или парню просто интересно соревноваться с сестрой, которая неожиданно проявила недюжинные способности, и впервые наследие старшего оказалось под вопросом?

Кто знает. Я лишь понимала, что дети обожают своего нового «отца»…

Я поморщилась и, отставив чашку с бодрящим зельем, которое принимала после ежедневного укрепления магией стен, перевернула страницу.

– Что такого понамешала Джессика, что тебя так перекосило? – Пёсель Лаврентьевич вильнул хвостом и облизнулся. – Ты бы сначала на мне проверяла. Меня, если что, не жалко… А ты страж Шаада!

– Тебя жалко. – Я посмотрела на пса и понимающе улыбнулась. – Таких уникальных собак днём с огнём не сыщешь. Кто ещё способен убивать наповал искусством?

Видимо, его сильно задела шутка, брошенная мною несколько дней назад. И хоть шпилька была направлена на нашего гостя, животное обиделось. Ведь я задела гордость этого невероятного существа. Настало время признать это и извиниться, что я и сделала. Очень аккуратно, чтобы в мою искренность поверили.

Собака польщённо оскалилась и, жмурясь, нежно пропела:

– Очаро-ована, околдо-ована…

Я отложила книгу и закрыла глаза, позволяя себе насладиться пением. Невероятный голос собаки вибрировал где-то в районе сердца и наполнял глаза влагой. Пёсель Лаврентьевич редко баловал жителей Шаада такими выступлениями. Он тщательно охранял свой голос — действенное оружие против магнуса — и позволял себе лишь раздражающие окружающих распевки.

Но когда собака старалась, это трогало до глубин души. И сейчас я слушала признание животного и его искреннюю благодарность за моё возвращение, с трудом сдерживая слёзы. Пёсель Лаврентьевич никогда не сказал бы прямо, что скучал и переживал за кого-то. У каждого свой способ выражения чувств.

Когда песня завершилась, я ничего не сказала, зная, что пёс смущён и мечтает поскорее скрыться. Я и сама не желала открывать глаза, чтобы дать себе минутку успокоиться.

– Позволите присоединиться?

Вздрогнув, я посмотрела на Александра и тут же отвела взгляд. Бежевые брюки моего мужа слишком сильно облегали мышцы длинных ног мужчины, а небесный цвет рубашки подчёркивал загар шеи чересчур откровенно.

– Что? – Александр дотронулся до подбородка. – Всё ещё смешно?

Когда мужчина побрился, дети потешались забавным переходом от тёмного оттенка кожи лба и вокруг глаз к белому на щеках и у губ. Постепенно разница перестала быть заметной, но я всё равно кивнула.

– Будто маска на вас.

– Дети говорили, – добродушно