– Я обещал тебя защитить, – он смотрел перед собой.

В голубых глазах плескалось бешенство.

– Только меня?

Сын захныкал, когда она слишком сильно его обняла.

– Вас, – вздохнул он и, наконец, посмотрел на неё. Его взгляд смягчился. – Не плачь, Иза. Нужно собраться. Для начала… покорми сына и упакуй вещи. Потом я покажу, как снять браслет.

– Да-да, ты прав, – она тяжело сглотнула стоящий поперёк горла ком.

Люциан прав, она должна быть сильной. В конце концов, большая опасность угрожает хранительнице. Их могут отпустить. Если, конечно, к происходящему не причастна Гейта. Тогда сложно предсказать, что придумает тёмная богиня. Эрвин ещё младенец, но он своим существованием угрожает положению её ставленника.

Стараясь успокоиться, девушка села на кровать, расслабила лиф платья и подставила грудь под голодный рот сына. Люциан бросил на него короткий взгляд и тут же отвернулся.

– Спасибо, что ты остался со мной, – тихо произнесла принцесса.

– Я обязан быть возле Тосни, – он устало сжал пальцами переносицу. – Но мы сейчас не способны ничего сделать. На Кассиана наверняка тоже накинули браслет. И на Рикарда… Может, Тибальд сможет образумить жреца.

– То чёрное пламя…. Что если жрец служит Гейте?

– Тогда я могу только ей поаплодировать. Пока Сигурн множит своих золотых фанатиков, Гейта их возглавила.

Люциан развернулся и прошёл к ней. Сел на кровать, притянул охнувшую Изольду ближе. Она послушно подставила губы под поцелуй. Порывистый… голодный. Он всегда её так целует: с жаждой прильнувшего к груди ребёнка. А ей, несмотря на обстоятельства, нравилось чувствовать себя желанной. Смерть супруга означала для неё жизнь в черном трауре вдовы. В воспоминаниях о пылкой страсти прошлого. Но судьба столкнула её с воздыхателем из потерянной и почти забытой жизни.

– Давай пока покажу плетение для разрушения связи, – предложил Люциан, прерывая поцелуй.

Он будто сбросил эмоции и расслабился. Чего она не могла сказать о себе.

Связка оказалась не самой простой. Изольда не была сильна в защитных чарах, как и в их снятии. Её обучали бытовому волшебству, немного боевому уже после побега. Но теоретических знаний хватало, чтобы быстро осваивать новые заклинания. Вот и тут, пока кормился сын, она тренировала пассы. А потом положила заснувшего Эрвина на кровать и повернулась к ожидающему Люциану.

На этот раз она наполнила вязь заклинания магией. Воздух вокруг браслета заискрился. Люциан упрямо стиснул челюсть. К их лицам поднялся дымок, принося характерный запах палёной кожи. Следом на кровать между ними свалился раскалённый браслет. Он обжигал даже сквозь ткань платья. И Изольда отпрянула.

– Молодец, – похвалил Люциан, проведя второй ладонью над обожжённым запястьем и наложил заклинание обезболивания.

– Что теперь?

– Прилажу браслет обратно. Теперь он не опасен.

– Но ожоги, – забеспокоилась она.

– Займись вещами.

Расстроенно нахмурившись, она подчинилась. Правда, собирать было нечего. Она не успела разобрать сумки, лишь взяла необходимое для купания и одежду. Думала, успеет постирать грязное, но решила сначала сходить в храм.

– Иза, – Люциан торопливо схватил браслет и защёлкнул его на запястье.

Он коротко выдохнул и опустил пониже рукав пиджака. Она растерялась, но потом осознала, с чем связана спешка. Слышались звуки шагов, а потом раздался стук в дверь спальни.

– Кто? – уточнила она дрогнувшим голосом.

– Всего лишь я, – двери распахнулись, впуская главного жреца.

Старец улыбался добродушно, как-то по-отечески. Но Иза не обманывалась, она видела, на что способен этот мужчина.

– Уже начало? – предположил Люциан, поднимаясь с кровати.

– Нет, хотел поприветствовать лично. Изольда Амелл, какая честь, – усмехнулся он.

Девушка моментально побледнела, когда услышала родовое имя. Она буквально пробежала к кровати и подняла спящего сына. Он захныкал от резкого толчка, и она покачала его. Люциан медленно поднялся, настороженно глядя на жреца, и выступил перед принцессой.

– Ах да, и… ваш сын. Как вы его назвали?

– Эрвин, – гулко сглотнув, прошептала она.

– В честь отца, – покачал он головой. – Узурпатора и убийцы. Плохое имя для ребёнка.

– Откуда вы…

– Гейта знает многое, – мягко улыбнулся старец. – Завтра вы отправитесь в Империю.

– К брату? – бесстрастно уточнил она.

Страхи отступили, когда пришло осознание опасности сыну.

– Нет, Гейта пожелала покровительствовать вам, – он погладил обожжённую ладонь. – Вам ничего не угрожает. Прошу вас не беспокоиться.

– Что с хранительницей? – сурово уточнил Люциан.

– Хранительница не покинет храма. Ваша миссия отменена.

– Что значит отменена? Хранительница должна стать женой короля.

– Гейта не согласна, – качнул головой старец. – Но не переживайте, мэтр Орнелл, вы можете отправиться со своей избранницей.

– Гейта идёт против Императора? – прорычал Люциан.

Жрец усмехнулся, но решил не отвечать.

– Через полчаса пройдёт ритуал очищения. Вы, само собой, приглашены, – он отвернулся, намеренный покинуть комнаты.

– Что с Кассианом?

– Он… отказался подчиняться Гейте, – только и бросил служитель, прежде чем оставить их одних.

– Что это всё значит? – Изольда вцепилась в локоть Люциана.

– Кто бы сомневался, что Гейта будет вести свою игру, – зло выплюнул мужчина.

– Но что делать? Просто скажи.

– Не знаю, Иза, – обернувшись, он приблизился.

Пальцы Люциана вплелись в её волосы, губы прижались к её лбу. Она прикрыла глаза, смаргивая слёзы.

Что же её ждёт? Что ждёт её сына? Покровительство Гейты опасно. Да и жрец мог врать. Возможно, их повезут прямиком к брату.

По телу вдруг прошёл жар, который сосредоточился на бедре, прожигая кожу. Принцесса отдёрнула дымящийся подол платья, не понимая, что происходит. Что-то прожигало карман. К ногам ошеломлённой Изольды упала золотая монета. Монета, благословлённая Сигурн.

– Что это? – удивился Люциан.

Девушка присела на одно колено и коснулась монеты. Холодная. Стоило взять её в ладонь, как по телу вновь пронеслась дрожь.

– Знак, – отозвалась она.

Понять бы, что он означает…

/Телохранитель/

– Для чего это? – надменно уточнил Кассиан, глядя на протянутый ему браслет.

Простой, без украшений. Наручник, который заблокирует его магию. Бесстрастное выражение лица ловчего не изменилось.