— Назад, все назад! — заорал я — и только тут заметил людей ещё и с противоположной стороны площадки. Это не могли быть наши спутники, а значит, и есть та встречающая группа охотников.

Но последнюю мысль я додумывал, уже продолжая кружить с тритоном в состязании стремительности и ловкости. Кто сказал, что нельзя быть ловчее и быстрее тритона? Он не учился у Одеев и не совершенствовался всю жизнь… Что ж, положим, могу согласиться, что ловчее и быстрее быть действительно нельзя. Но можно держаться на уровне.

Тварь попыталась накрыть меня хвостом, потом одной из лап, я парировал этот удар мечом и с тем лишь расчетом, чтоб мощь чужой отмашки подкинула меня выше, чем можно прыгнуть с места. И действительно, тритон сам же закинул меня на себя. Я погасил рукой падение — к счастью, о плоскую пластину его панциря — перекатился плавно, со всей осторожностью…

И всё-таки всадил клинок туда, куда как раз и надлежало.

Скатился, как мячик с шатровой крыши, и пропрыгал почти до противоположной стенки. Тритона корёжило не слишком долго, как раз столько, чтоб Ремо сумел удержаться на скале и сорваться лишь тогда, когда под нею уже стало безопасно. Приземлился, к счастью, удачно.

— Я, кажется, что-то потянул, — простонал он.

— Не ты один, — выдохнул я, нянча локоть. Рукав весь в крови. Чёрт побери…

— Прошу милорда позволить мне сказать, — произнёс один из охотников — они постарались подойти все вместе, группой, видимо, опасаясь ещё чьего-нибудь молниеносного нападения, — но это было потрясающе.

— Благодарю.

— Ты ранен, отец. — Сергей подскочил с медицинской сумкой наперевес. — Позволь мне.

— Лучше я. — Один из охотников ловко оттёр его плечом и с усилием разорвал рукав моей куртки. — Милорд позволит?

— Позволит, позволит… Что там? Тихо?

— Этот был единственным, — ответил парень, который всё же посчитал своим долгом оторваться от коллектива и по-быстрому обследовать боковые проходы и закутки. Впрочем, их оказалось немного. — Тритон отгоняет всю мелочь, и парами они ходят редко… Вот уж диво так диво! Впервые в жизни видел, чтоб тритона кто-то забивал в одиночку.

— Ты и тритона-то до сей поры, небось, не видел! — подколол его кто-то из коллег.

— А вот и видел. Издалека.

— Ребята, давайте снимайте с трофея броню, — бросил охотник, перевязывавший меня. Судя по замашкам и тону, он как раз в этой команде главный. — Заодно те, кто этого не умеет, набьёт руку. Милорд не возражает, если я положу жгучую мазь? Руку немного прихватит.

— Милорд вообще ни по одному поводу не собирается возражать. — Я поморщился. Мазь действительно была ядрёная, руку словно парализовало. Ничего, это ненадолго. Зато и чувствительность разом пропала, от кончиков пальцев до самой шеи. — Можно даже на «ты» обращаться. До конца похода.

— Благодарю. Зашить или оставить до специалиста?

— Да шей себе. Я ж не баба, по поводу лишних шрамов убиваться.

— Вот уж верно. — Он позволил себе фамильярный смешок, а руки так и летали. Шов полагалось положить до момента, пока действие мази закончится и вернётся боль. Правда, на этот случай в аптечке охотников и в моей собственной аптечке имелся богатейший арсенал обезболивающих средств, но это уже совсем другая история. — Как? Нормально пока?

— Вроде да.

— Ещё на спине.

— Что? Ещё и там зацепило?

— Неудивительно, что господин не почувствовал. Такой бой… Тоже шить?

— Да, шей. А ногу? — Я критически осмотрел порванную брючину.

— Нет. Здесь можно просто скрепить. Лучше не задерживаться на предуровне… Как там?

— Уже почти ободрали. Может, и железы вытащим?

— А что — из тритонов что-то ещё вынимают, кроме брони? — насторожился я.

— Только в том случае, если они вылезают к нам сюда и их обрабатывает нашей энергией. Милорд позволит?

— Да берите, конечно, всё, что захотите. Кроме броньки.

— Уж на это-то нашей наглости не хватит. — Капитан снова заусмехался, быстро работая иглой. Потом что-то ещё помудрил с моей спиной, так что я почти совсем перестал её ощущать, и закончил накладывать повязку. Переключился на ногу. — Ихни, выковыряй мне из него глаз.

— Правый?

— Да пофигу.

— А я себе жвалы возьму, — заметил ещё один охотник, примериваясь топором. — Кто-нибудь возражает?

— Бери уже, бери. Только сейчас не оцарапайся. А то я тебя не спасу. Все поднимаемся. Милорд?

— Милорд в норме. — Я снова поморщился. Сейчас, после лечения, нога, которую я раньше не замечал, давала о себе знать очень выразительно. Прямо-таки безмолвным матом. — Но вот эту штуку хорошо бы в ногу-то воткнуть.

— Конечно, в чём вопрос… Парни, подгоните пластуна поближе.

— Ну не настолько уж я плох.

— Я помогу. — Сергей подтащил пластуна поближе, хоть тот и упирался, кося глазом на ободранные останки демона, и крепко взял животное под уздцы, чтоб и дёрнуться не решилось. Меня бодро взгромоздили сверху. — Я смогу им управлять.

Сейчас, когда бой был позади, мне становилось плохо. Ничего удивительного — мне уже не двадцать лет. Богатство и возможности местной магической медицины давали мне возможность прожить раза в полтора дольше, чем простой человек, постареть намного позже и сохранить великолепную форму. Но всё же подарить вечную юношескую бодрость не могло никакое богатство и никакое влияние. Даже возможности магии имели свои границы.

И, разумеется, даже выдавая наилучшие в моём положении результаты, ускоряя тело и реакции, заставляя связки, мышцы и суставы работать не хуже, чем у циркового акробата и гимнаста, я потом вынужден был терпеть «обратку» от организма. Который, конечно, не в восторге от такой, пусть и краткой, работы на износ. Но лучше уж сперва показать класс, а потом потерпеть дискомфорт, чем дать себя разложить на бифштексы и суповой набор.

Теперь, после схватки и в удобном седле, да с опорой в виде сына меня нешуточно потянуло в сон. Однако спать в «гармошке» — это уж как-то чересчур. Хотя от меня сейчас совершенно никакого толку. Охотники не стали навьючивать мою добычу на пластунов, разумно рассудив, что те могут взбеситься от страха, и без особого труда тащили её сами. Сами же и следили по сторонам, предоставив Ифшиду, Хусмину, Фалаку, Нурешу, да и мне с сыном кучу возможностей зевать по сторонам или тупо смотреть прямо перед собой и ничего не замечать.

Я обеспокоился, как же они будут драться с демонами — такие-то, нагруженные, — но спросить не успел, потому что спереди потянуло цветочным ароматом, а спустя пару мгновений открылся проход, где солнце было чуть ярче, а небо чуть синее, чем над предуровнем «гармошки». И, набравшись наглости, я выдохнул, успокаивая себя, что уж теперь-то на самом деле ничего не случится.