Тем временем Полина привела в дом очередного «мужа» – привела его в их общий дом, и зять неожиданно прижился, потому что стал пить вместе с отцом, и мать, возвращаясь от братьев, все чаще садилась пить вместе с ними – она сломалась. И уже сестра истошно кричала и швыряла вещи, а потом рыдала в своей комнате.

И тогда Василиса переехала в небольшую времянку, стоящую за домом. Времянку построил ее дедушка, которого она не помнила, но на фотографии он выглядел добрым и хорошим. Этот их дом дедушка тоже построил сам – отец ее матери, но они с бабушкой погибли в тот год, что родилась Василиса. В их старенький «жигуленок» въехал грузовик, и Василиса так и не узнала, что за люди были бабушка с дедушкой. Но дедушка не пил, он строил дома и прочие строения, и времянку за домом он сделал удобную и добротную. Она стояла невостребованная, потому что жить там было некому, – дом большой, места всем хватало, но времянка была вроде бы как положена, и дед построил. Туда и съехала Василиса, забрав свои нехитрые пожитки. К тому времени она окончила школу и по совету соседки пошла учиться в торговый техникум – на продавца.

Ее отсутствия в доме никто не заметил. Отец давно уже не называл ее «радость моя», а она не испытывала желания его как-то радовать. Мать Василису жалела, но когда та принялась вместе с отцом заглядывать в бутылку, то от жалости ничего не осталось, на смену пришло презрение: так глупо, так бездарно растратить свою жизнь, не пытаться что-то изменить, а просто смириться и опуститься на дно. С сестрой они не дружили, девятилетняя разница в возрасте и совершенно разные характеры не оставили простора для дружбы, не о чем им было дружить, а родственных чувств они друг к другу не испытывали, каждая выживала как умела. Из всех детей, весьма посредственно скроенных, Василиса неожиданно оказалась красивой, неглупой, у нее невесть откуда были амбиции, и мать говорила, что она похожа на ее отца – того самого дедушку, что построил их дом. Но как ни вглядывалась Василиса в лицо на фото, не могла понять, чем же она похожа, и хорошо было уже то, что она не похожа на остальное семейство.

В собственной семье она была словно больной зуб, потому что категорически презирала образ жизни родственников, равно как и самих родственников, и при всяком удобном случае озвучивала им и презрение, и претензии.

После техникума Василиса устроилась работать в магазин, потом в другой, третий, но быстро поняла, что так не подняться: хозяева заставляли работать по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки, да еще и все недостачи от покраж или порчи товара вешали на персонал. А уж если хозяином был мужчина, то он еще и пытался Василисе под юбку залезть. И Василиса, скопив денег, окончила курсы вождения, а знакомый пристроил ее в такси.

Конечно, сначала она была диспетчером, и работа ей нравилась, но очень хотелось самой водить машину, и когда хозяин предложил ей подержанный седан с правом выкупа, Василиса согласилась, не раздумывая. Ту машину она «отработала» за год, продала ее и, добавив денег, купила свою нынешнюю. Работа ей нравилась, а коллеги относились к ней уважительно, поняв, что баловства никакого Василиса не позволяет, а главное – не терпит даже вида алкоголя.

И все в жизни Василисы шло к тому, что она бы нашла себе хорошего мужа, – вот хотя бы и Олег с его грузоперевозками, чем не хороший вариант? – и зажили бы они отлично. Вот только это было до того, как Василиса встретила Тину.

Потому что Тина, сама того не желая, показала Василисе другую жизнь и дала ей новую цель.

Василиса и до этого знавала состоятельных людей – подвозила, даже разговаривала, но все их общение заканчивалось у порога. Люди забирали свой багаж и уходили в свои какие-то непонятные жизни, где было место заграничным поездкам, модным магазинам и праздным дням, а Василиса уезжала, не задумываясь особо о том, что ей еще нужно от жизни: уставая на работе, стараясь накопить побольше денег, она просто ощущала какое-то смутное беспокойство от того, что жизнь ее вошла в какую-то колею, а она боялась этой колеи, потому что от колеи до «тянуть лямку» вообще один шаг, но что с этим делать, не знала.

И только с появлением Тины она поняла, чего хочет от жизни. Не тянуть лямку, а заниматься чем-то, что будет приносить удовольствие и деньги, не те деньги, которые она копит с заработков, а настоящие деньги, которые позволят ей построить свой дом с такими вот рыбками в аквариуме, как она видела у Тины, и с такими, наверное, громоздкими буфетами, куда она поставит красивую посуду – пусть не такую, как у Тины, другую, в которую будет не страшно налить суп или чай и не бояться разбить, потому что она стоит каких-то дурных денег лишь оттого, что ее сделали где-то на другом краю мира двести лет назад. Но в целом Василиса поняла свой вектор развития и решила, что Олег с его грузоперевозками ей не пара. Парень он, конечно, хороший и непьющий, но для ее задачи неподходящий. Он не хочет ничего большего, а это плохо, потому что она хочет.

Василиса не позавидовала Тине – разве что самую малость, но за считаные дни, поразмыслив, обрела внятную цель, которая напрочь выбивала ее из «колеи», которая вполне могла бы со временем превратиться в устрашающую «лямку», которую она бы тянула, ненавидя себя и всех вокруг.

Конечно же, опекать Тину Василиса не собиралась, она считала всех богатых дамочек бездельницами и никчемными личностями, и ее отношение к Тине было новым даже для нее самой. Вот так шла она по тротуару к стоянке такси, и что-то было в ее высокой стройной фигуре, в том, как она держала голову, смотрела – какая-то затаенная тоска, непонятная печаль. Тина стояла в толпе таксистов, осаждающих ее «выгодными» предложениями, и недоуменно смотрела на них, и на мир вокруг, и показалась Василисе заблудившимся во тьме ребенком. И с той самой минуты, как Василиса увидела ее на стоянке такси в аэропорту, такую нарядную, элегантную, совершенно неуместную на сером грязном асфальте в толпе голосящих таксистов, и абсолютно одинокую – а она словно душой ощутила всепоглощающее одиночество Тины, – потому и отбила ее у хищной толпы коллег. И все последующие события свидетельствовали о том, что Тина одна ни фига не справится, потому что она вообще ничего не знает о жизни. Как ей это удалось, Василиса не знает, да это и неважно, по большому счету, – но то, что оставлять одну посреди беды Тину нельзя, Василиса отчетливо понимала.

Может быть, дело в том, что Тина с легкостью пригласила Василису пожить в ее доме? Никто никогда не приглашал Василису к себе в дом. Предлагали времянки, предлагали какие-то съемные комнаты, но к себе никто не звал – в смысле, переехать и жить. А Тина предложила это словно между прочим, словно это вообще ничего не значит, и для нее это, скорее всего, ничего не значило – ну, подумаешь, предложила жить в своем шикарном доме незнакомой девице! Но для Василисы это значило очень многое.

– Если ее не вытащить из этой истории, она пропадет. Хорошо, что с Бережными познакомились, душевные люди. И генерал все-таки распутает это дело, несмотря ни на что.

Василиса припарковалась, отметила у диспетчера свое местоположение и пошла в сторону ларька, у которого толпились таксисты. В ларьке торговали шаурмой, хот-догами и растворимым кофе, и Василиса решила, что к бутербродам, которые ей щедрой рукой снарядила Диана, вполне подойдет большой стакан кофе со сливками.