Какой-то шум, раздавшийся на улице заброшенного городка,отвлек внимание пса. Я тоже повернул голову и увидел пастуха, гнавшего своиховец с поля. И сразу вспомнил, что однажды уже видел это – тогда дело было наразвалинах старинного замка. Пес, заметив овец, перескочил через меня иизготовился к атаке. Это было моим спасением.

Пастух вскрикнул – овцы бросились врассыпную. Пес еще неуспел кинуться на них, а я, решив дать им время уйти, схватил пса за левуюзаднюю лапу. Буду сопротивляться еще мгновение, подумал я, чувствуя, что в душепоявилась надежда – довольно абсурдная – на то, что пастух поможет и выручит. Аеще вернулась на мгновение надежда обрести свой меч и могущество RAM.

Пес пытался высвободиться. Я уже был для него не врагом, адосадной помехой. То, что теперь было ему нужно, находилось перед ним. Но я,продолжая держать его за лапу, ждал, когда придет на помощь пастух – а тот всене шел, ждал, когда овцы убегут, – а они все не убегали.

Это мгновение и спасло мою душу. Некая неимоверная силастала подниматься во мне, но теперь это была не иллюзия Могущества, порождающаяскуку и желание капитулировать. Снова я услышал шепот Астрейна, но говорил онуже о другом. О том, что противостоять миру надо с тем же оружием, с которыммир нападает на тебя. И, стало быть, чтобы дать отпор псу, должно превратитьсяв пса.

Да, это было то самое безумие, о котором утром толковалПетрус. И я постепенно начал становиться псом. Ощерился, тихонько заворчал, икаждый звук, издаваемый мной, сочился ненавистью. Краем глаза успел заметитьиспуганное лицо пастуха и овец, шарахнувшихся от меня так же испуганно, как отпса.

Заметил эту перемену и Легион. Заметил и струсил. И тогда я– впервые за все время боя – перешел в наступление. Кинулся на него, оскаливклыки, выставив когти, целя ему в горло, – то есть сделал то самое, чего ждалот него – ждал и боялся. Исчезли все чувства, кроме всеобъемлющего желанияпобеды. Все прочее утратило значение. Я прижал пса к земле, навалился всемтелом. Оставляя на моей коже глубокие борозды от когтей, он бился, силясьвысвободиться, но и я тоже кусался и царапался. Я знал – если ему удастсяускользнуть, он вскоре явится опять, а я не хотел, чтобы это произошло. Враганадо разгромить и уничтожить сегодня.

В глазах пса я заметил промельк ужаса. Теперь я стал псом, аон, казалось, превращается в человека. Тот самый страх, что прежде когтил меня,теперь бушевал в нем – и придавал ему сил, так что пес все же вырвался. Но я непозволил ему убежать и отшвырнул его за невысокую ограду полуразвалившегосядома, где тянулся овраг. Оттуда не скроешься. Там он когда-нибудь узрит ликсвоей Смерти.

Внезапно я понял – что-то не так. Меня переполнял избытоксилы. Рассудок туманился, перед глазами проплывало лицо цыгана и еще какие-тосмутные образы. Я перевоплотился в Легиона. Отсюда и проистекало этоновообретенное могущество. Они оставили на произвол судьбы несчастного пса,который через мгновение рухнет в бездну. И вселились в меня. Я еле преодолевалнестерпимое желание растерзать беззащитную тварь. «Ты – Князь, они – твойлегион», – услышал я шепот Астрейна. Однако я не хотел становиться Князем и,кроме того, улавливал звучащий из дальней дали настойчивый голос Наставника –он говорил, что я должен добыть меч. Мне надо продержаться еще одну минуту. Яне должен убивать этого пса.

Я искоса глянул на пастуха и во взгляде его прочелподтверждение своим мыслям. Ибо меня теперь он боялся сильней, чем пса.

Я начинал чувствовать дурноту – все поплыло перед глазами.Но терять сознание было не ко времени. Если я лишусь чувств, Легион во мнеодержит победу. Надо отыскать решение. Теперь я сражаюсь не со зверем, но с тойсилой, которая по его воле обуяла меня. Ноги стали ватными, и, чтобы не упасть,я оперся о стену, однако она не выдержала моей тяжести. Я упал в груду камней иобломков дерева ничком – лицом в землю.

Земля. Легион – это земля, ее порождение, плод ее чрева.Разные плоды – добрые и скверные – дарует она, но только она. Здесь ееобиталище, отсюда она правит миром или он – ею. Агапе будто взорвалась внутрименя, и я с силой вонзил ногти в землю. Завыл, издав звук, подобный тому, чтослышал от пса в тот день, когда впервые повстречал его. И почувствовал –Легион, пройдя через мое тело, ушел в землю, ибо внутри меня царила Агапе, аЛегион не желал, чтобы его поглотила Любовь Всеобъемлющая. Такова была мояволя, и это она заставляла меня, собрав остаток сил, бороться с подступающимобмороком – воля Агапе, укоренившаяся в моей душе и заставлявшаясопротивляться. Дрожь сотрясала меня с головы до ног.

Легион с силой уходил в землю. У меня начался приступ рвоты,но я чувствовал, как Агапе растет, как выходит она наружу через все поры. Атело мое продолжало дрожать, и прошло немало времени, прежде чем я почувствовал– Легион вернулся в свое царство.

Я понял это, когда последний след его присутствия прошелчерез кончики моих пальцев и сгинул. Израненный, исцарапанный, я приподнялся исел – и увидел нечто нелепое: окровавленный пес вилял хвостом, а пастух гляделна меня в испуге.

– Не иначе как что-то не то съели, – проговорил он, словноотказываясь верить собственным глазам. – Но теперь, когда опростались, всепройдет.

Я кивнул. Он поблагодарил за то, что я унял и удержал«своего» пса, и погнал овец дальше.

Появился Петрус. Не произнося ни слова, оторвал от рубахилоскут и перевязал мне все еще обильно кровоточащую рану. Потом попросил меняпошевелиться и объявил наконец, что – ничего серьезного, могло быть хуже.

– Но вид плачевный, – добавил он с улыбкой: к нему вернулосьстоль редкое в последнее время хорошее настроение. – Лучше уж сегодня непоказываться у Железного Креста. А не то всех туристов распугаешь.

На туристов мне было плевать. Я поднялся, отряхнул пыль,понял, что прокушенная нога идти не мешает. Петрус предложил мне сделатьДуновениеRAM и взял мой рюкзак. После упражнения я вновь ощутил себя в ладу совсем миром. Через полчаса придем к Железному Кресту.

А когда-нибудь Фонсебадон восстанет из руин – Легион оставилтам много своего могущества.