Подойдя к поваленному кресту, я толкнул его ногой, чтобыпонять, насколько он тяжел. Брус с поперечиной почти не сдвинулся с места. Будьдаже руки у меня в порядке, мне было бы весьма и весьма затруднительно поднятьего, а уж в нынешнем моем положении это было попросту немыслимо. Но ведь ярешил повиноваться. Лечь здесь костьми, если понадобится, взмокнуть кровавымпотом, как Иисус, тащивший точно такую же тяжесть, но не уронить своедостоинство перед Петрусом. Быть может, тогда он сжалится надо мной и освободитот этого искуса.

Крест переломился у самого основания, но еще держался наразмочаленных волоконцах древесины. Перерезать их было нечем. Преодолевая боль,я обхватил брус и попытался оторвать от основания, стараясь не прикасаться кнему израненными ладонями. Но и предплечья были не в лучшем виде, так что явскрикнул от боли. Поднял глаза на Петруса, однако он оставался бесстрастен.Тогда я поклялся, что не издам больше ни звука – с этого мгновения стоны будутзамирать у меня в душе и наружу не вырвутся.

Я понял, что сейчас следует прежде всего отделить брус отоснования, а потом выкопать яму в земле и втащить его туда. Перочинного ножа уменя не было, и потому я вооружился острым камнем и, стиснув зубы, принялсяперерубать волокна.

Они поддавались, но медленно, а боль становилась всесильней. Надо прекратить все как можно скорее, пока раны не открылись – тогда явообще ничего не смогу сделать. Однако поступил как раз наоборот: сталдействовать не столь поспешно, чтобы дойти до конца прежде, чем боль меняодолеет. Я снял с себя майку, обмотал ею руки, оберегая их от новыхповреждений. Мысль оказалась удачна – вот отделилось первое волокно, а за ним ивторое. Выбрал себе другой камень – поострее. Каждый раз, когда я прерывалработу, мне казалось, что возобновить ее не удастся, ибо силы кончатся. Яположил в рядок несколько острых камней и время от времени менял их, надеясь,что разогретая работой рука будет ныть не так мучительно.

Наконец осталось только одно, самое толстое волокно, упорносопротивлявшееся моим усилиям. Боль нарастала, и, вопреки моим первоначальнымнамерениям, я принялся работать с лихорадочной поспешностью. Я знал, чтомомент, когда боль сделается непереносимой, – близок, очень близок. Оннастанет, это лишь вопрос времени – времени, которое надо было выиграть. И япилил, кромсал, колотил, пока не почувствовал, что под бинтами что-то сочится,затрудняя мои движения. Кровь, подумал я, и больше уже старался не думать.Стиснул зубы – и вот волокно уступило, сдалось. Я пребывал в таком возбуждении,что тут же распрямился и изо всех сил саданул ногой по этому брусу,причинившему мне такие нечеловеческие мучения.

И крест, отделившись наконец от основания, с грохотом упал.

Но ликование, охватившее меня, длилось всего несколькомгновений: едва лишь я вновь взялся за работу, как пульсирующая боль сталаяростно вгрызаться в руку. Я взглянул на Петруса – тот спал. Какое-то время яраздумывал, как бы обмануть его – установить крест так, чтобы он не заметил.

Но ведь Петрус именно этого и добивался – чтобы я поставилкрест. А обмануть его было никак невозможно, ибо исполнение этого зависелотолько от меня.

Я взглянул на желтую, иссохшую почву. Что ж, опять придетсябраться за камни. Действовать правой рукой я больше был не в состоянии: слишкомсильно она болела. Медленно размотав майку, я увидел, что кровь обильно сочитсясквозь бинты, хотя раны к этому времени совсем уж было затянулись. Петрус неведал жалости.

Я вооружился подходящим камнем – помассивнее и потверже.Обвернул майку вокруг левой руки и принялся ковырять землю у одной изоконечностей креста. Поначалу дело спорилось, но потом застопорилось: уж больнонеподатливо-жесткой была здешняя земля. Я все копал и копал, но яма, казалось,не углублялась ни на пядь. Дело еще осложнялось тем, что яма должна былаполучиться достаточно узкой, чтобы крест вошел в нее плотно, – так что я сбольшим трудом доставал землю со дна. Кровь унялась, но остался запах,вызывавший тошноту и какое-то странное томление. Работать левой рукой былонепривычно, и камень постоянно выскальзывал из пальцев.

Сколько это продолжалось, сказать не берусь. Мне казалось –целую вечность. Каждый раз, как камень бил о дно, каждый раз, как рука мояныряла в узкое отверстие, чтобы выгрести землю, я думал о Петрусе. Видел,оборачиваясь, как безмятежно он спит, и ненавидел его всем сердцем. Но ни шум,мною производимый, ни злоба, мною источаемая, не тревожили его нисколько.Должно быть, он не просто так это затеял, думал я, но никак не мог постичьсвоей рабской покорности и его стремления меня унизить. И в такие минуты вместоземли я видел перед собой его физиономию, и вонзал в нее камень, и яростьпомогала мне вгрызаться все глубже. Теперь все это было лишь вопросом времени:рано или поздно я добьюсь своего.

Только я успел подумать об этом, как камень стукнул обочто-то твердое и в очередной раз выскользнул у меня из пальцев. Вот этого я ибоялся – после долгих часов тяжкой работы наткнуться на глыбу, которую невытащить и не обойти.

Поднявшись, я вытер пот со лба и принялся размышлять.Вкапывать крест в другом месте – нет сил. Начать все сначала – решительноневозможно, потому что левая рука теперь, когда я дал ей роздых, стала неметь.А это хуже, чем боль, встревожило меня. Я начал рассматривать ее, и убедился,что пальцы шевелятся и пока слушаются, но я безотчетно ощущал – нельзяжертвовать еще и этой рукой.

Перевел взгляд на проделанное мною отверстие. Нет, ононедостаточно глубоко, чтобы тяжеленный крест устоял в нем.

«Заблуждение выведет на правый путь». Я вспомнил эти словаПетруса, а следом – упражнение Теней. Вспомнил и то, как настойчиво повторялон, что ритуалы RAM имеют смысл лишь в том случае, если с их помощью можноответить на каждодневный вызов, бросаемый нам жизнью. Даже в такой вотабсурдной ситуации они должны пригодиться мне.

«Заблуждение выведет на правый путь». Заблуждением было быпопытаться перетащить крест в другое место: мне это уже не под силу.Заблуждением было бы копать дальше и углубляться в землю.

Но если углубляться – неправильно, стало быть, вернымрешением будет подняться. Но как?

И вдруг прежняя любовь к Петрусу охватила меня. Он прав! Ямогу поднять землю.

И вот я принялся собирать камни и класть их вокруг ямывперемежку с землей. Потом с неимоверным трудом приподнял крест и положилоконечность бруса в середину образовавшегося каменного холмика.