– Один где-то шарахается, другой… Нет, я все понимаю! Но есть же телефон…

Пришла очередь Стаса задавать вопросы:

– Кто – другой? – Он уже прошел турникет в метро и бежал вниз по ступенькам. – Я – это понятно, а еще кто?

– Романыч, – запал Михаила угас, он уже устал кричать и говорил обычным, слегка ехидным тоном, – туда же. Ничего, мужики, вот дождетесь, я в загул уйду – мало никому не покажется…

– А он дома?

– Да, приполз часа два назад и сразу спать, – заложил приятеля Михаил.

– Ладно, еду. – Стас вбежал в поезд, протолкался через толпу, взялся за поручень. Глаза закрывались сами собой, тяжелая голова клонилась, мысли путались.

До дома он добрался на автопилоте, выслушал все, что думал о нем Михаил, разделся, ввалился в комнату. Занавески задернуты, темно, душно, Роман спит, с головой закутавшись в одеяло. Стас плюхнулся на свой диван и уже вытянулся во весь рост, когда увидел, что на полу рядом с кроватью Романа что-то поблескивает. Поднялся, подошел, присел на корточки и поднял с пола пустую ампулу. Повертел ее в руках, снова пошарил под кроватью, и пальцы наткнулись на инсулиновый шприц.

– Это не то, что ты подумал, – глухо произнес Роман.

– А что тогда? – Стас положил находки на подоконник, схватил Романа за плечо и повернул к себе. И остолбенел – тот лежал бледный, мокрый от пота, губы растянуты в той жуткой улыбке, что и покойника напугает.

– Что? – повторил Стас. – Ты можешь мне сказать?

– Нет, не проси, – Роман продолжал улыбаться, глядя куда-то в потолок, – это мое дело. Мое личное дело.

– Где взял? – От вида перекошенного лица Романа и дрогнувших искусанных губ стало нехорошо.

– Тут недалеко точка есть, – выдавил он из себя, – сразу найдешь, не ошибешься, шприцами все вокруг завалено. Зато товар в любое время дня и ночи купить можно. Но сегодня ждать пришлось, пока привезут. А деньги я тебе отдам…

Стас улегся на диван, прислушался – Роман заснул, слышалось только его тихое прерывистое дыхание. Скоро оно стало ровным. Стас закрыл глаза. И проснулся от тряски, сел на диване, помотал головой. Михаил и Лешка говорили что-то, парень размахивал руками затем пропал с глаз. Вернулся он с ноутбуком, поставил его Стасу на живот.

– Что? – Он бестолково пялился в монитор, увидел рыдающего Огаркова и поморщился: – Что еще? Меня сейчас стошнит, уберите его…

– Смотри, смотри, – зудел над головой Михаил, – ты сам просил, получи.

– Что – получи? – Стасу удалось сфокусироваться.

«Вице-президент компании «Мега-Ойл» и настоятель храма Воскресения о. Феогност», – разобрал он подпись под фотографией. Сообразил постепенно, что сегодня был первый рабочий день после праздников, вспомнил утреннюю толпу в метро и принялся читать дальше. Впрочем, пресс-служба поганого концерна еще не отошла после десятидневного загула, поэтому текст новости был краток.

«В праздник Рождества господин Огарков передал храму считавшуюся утраченной ценнейшую икону», – прочитал Стас, посмотрел на братьев, на подошедшего Романа.

– Чего тут непонятного! – разозлился Михаил. – Вот поп, вот его приход. Завтра и съездим.

– Куда съездим? Зачем? – Голова соображала туго. Обновление – это хорошо, но что им с того?

– Феогност – духовник Огаркова, – из-за спин братьев раздался голос Романа, – а духовник – это тот человек, который знает тайну исповеди. Огарков ездит на исповедь каждую неделю…

– Я понял, – Стас поднялся с дивана, – не дурак. Завтра утром я поеду туда…

– Не ты поедешь, а мы поедем и поговорим. – Михаил отдал Лешке ноутбук. – Все поедем. Все вместе.

Возражать Стас не решился.

От метро до Песочного переулка под ветром и метелью добежали за пять минут, но дорога к храму оказалась перекрыта. У ажурной кованой решетки ворот припарковался здоровенный «мерс» с тонированными стеклами, рядом мерзла охрана. Стас прислушался, но не смог разобрать ни единого слова, люди говорили на странном щелкающем языке, смеялись и пялились по сторонам.

– Нормально, – пробурчал Михаил, – они что – православные? Ни в жизнь бы не подумал. А как же бараны?

– Тогда уж овцы… – договорить Стас не успел. На крыльце храма появились несколько человек. Один седой, в черной дубленке, без шапки, повернулся к двери, перекрестился и согнулся в глубоком поклоне. Двое рядом повернулись к храму спиной и стали рассматривать прихожан.

– Блин, – выдохнул еле слышно Роман, – это же…

Руки в карманах сжались в кулаки, метель усилилась, снежная пелена становилась гуще на глазах. А через нее к «мерину» у ворот бежал Огарков, он опустил голову и прикрыл ладонью глаза. Казалось, время остановилось, растянулось, стало густым и вязким. Огарков двигался очень медленно. Стас, повернув голову, смотрел, как убийца подходит к машине, как перед ним словно сама собой открывается задняя дверца и как чиновник пропадает в темноте салона. Хлопок, рев двигателя – и время рвануло дальше вместе с черной машиной. Крякнула сирена, замигал синий проблесковый маячок на крыше автомобиля, и Огарков вместе с охраной умчался в сторону Стромынки.

– Метров сто было или больше, – на глаз определил расстояние от ограды до ворот Михаил, – а близко не подойти – место чистое и шакалы рядом. Здесь без шансов, так что не парься. Мы его все равно достанем.

Он толкнул Стаса в плечо и зашагал к воротам. Лешка бросился за братом, Роман шел за ними. Стас смотрел на дорогу, но мигалка уже пропала в потоке, не было слышно сирены. «Я бы не промазал!» Досада от упущенной возможности покончить со всем кошмаром последних месяцев одним выстрелом переросла в злость. Чтобы успокоиться, Стас поднял голову, выдохнул, и летевшие ему в лицо снежинки растаяли в воздухе.

На высоком крыльце было пусто, двери храма приоткрыты, из-за них тянуло ладаном и чем-то терпким. Михаил перекрестился, толкнул локтем Лешку, но тот прошипел что-то невнятно и первым вошел в церковь. Стас и Роман догнали их, остановились в просторном полутемном притворе, где каждый звук или слово гулко отдавались эхом. В углу, за прилавком, шептались тетеньки в платочках и неодобрительно посматривали на вошедших. Лешка убежал в противоположную сторону, прошел вдоль стены и остановился перед развешенными распечатками.

– Дальше что? – прошептал Роман. – Надо найти этого Феогноста.

– Надо. – Стас смотрел то на строгие лики на потолке, то в глубь храма, где горели свечи и слышалось тихое пение.

– И где его тут искать? – Михаил, с благоговением взиравший на иконы, стащил с головы шапку и затолкал ее в карман. Затем выгреб из карманов горсть мелочи и пересчитал, посматривая в сторону свечного ящика.

В глубине храма послышались голоса, женский вскрик и чей-то плач. На ровном месте мгновенно образовалось что-то вроде людской воронки, и ее центром был высокий поп в черном. Сытый, с блестящей рожей, румяные щечки-яблочки подпирают узкие вороватые глазенки, сверху топорщатся белесые бровки. Бороденка редкая, зато длинная, спадает до пупа, точно на мощную золотую цепь с гигантским, сияющим драгметаллами и камнями наперсным крестом.