— Не знаю, Мариш, что там такое, но помяни мое слово, ничем хорошим это не кончится. Ей бы тоже с психологом пообщаться. Твой не сможет?

— Нет, Снеж, — вздохнула я. — Он только с пищевиками работает. У каждого своя специализация. Я, конечно, могу попросить кого-нибудь рекомендовать, но Сова должна сама захотеть.

— Да, ты права. Кстати, как насчет следующей субботы?

— День рождения? Пойдем куда-нибудь? Или у тебя будем?

— Нет, у Димки, — Снежка вдруг засмущалась, я прямо увидела это на расстоянии. — Кто знает, как все дальше пойдет. Может, потом уже не будет возможности встретиться всем вместе. Приезжай со своим. Еще Оля будет, моя соседка, с мужем.

— А Сова?

— Я их пригласила с Лешкой, — ее тон попрохладнел, словно от обиды. — Сказала, не знает, с кем оставить детей. Иметь такую ораву родственников — и чтобы никто не смог помочь?

Тут я не знала, что и сказать, поэтому просто пообещала приехать. Если не со Славой, то одна — точно. Ну, с поправкой на текущую ситуацию, разумеется. Жизнь резко отучила строить долговременные планы. И кратковременные — тоже.

К спискам я приступила только в пятницу вечером. Как будто уговаривала себя выпить горькой микстуры. Составлять реестр своих достоинств и недостатков не самое веселое занятие. Начала с неприятного. И чтобы отделаться побыстрее, и потому, что это было проще. Но побыстрее не получилось. Исписала один лист с двух сторон, взяла второй.

Сначала шло туго, потом стало легче — и одновременно тяжелее от осознания всей неприглядности того, что складывалось. Каждый следующий «грех» тянул за собой все новые и новые. И к каждому — картинка-иллюстрация, заноза из памяти. Аж мороз пробегал по коже: боже, неужели я такая… мерзкая? Вздорная, эгоистичная, самоуверенная сучка. Капризная, раздражительная, обидчивая. Ленивая, неряшливая, невнимательная, лживая. И так до бесконечности. Наверно, не нашлось ни одного отрицательного человеческого качества, которого я бы в себе не обнаружила. А уж когда дело дошло до моих отвратительных привычек… Остаток третьего листа я заполнила недостатками внешности. Закончила, перечитала — и разрыдалась почти до истерики.

Автандил рассчитывал этим заданием поднять мою самооценку? Похоже получилось с точностью наоборот: она сдохла в корчах. Любить такого урода? Да ни один здравомыслящий человек со мной на одном гектаре гадить не сядет. Столько времени пытаться вытащить себя за волосы из болота, чтобы в один момент плюхнуться туда с головой и утонуть. Какой смысл браться за второй список? Проще заказать пиццу. Или парочку.

И все же, все же… Задание есть задание. Даже если оно кажется бессмысленным.

Взяв новый лист, я записала первым пунктом: дисциплинированность.

К утру закончила. Выпив ведро кофе, что неминуемо грозило гастрит-фестивалем, но мне было уже наплевать.

Чертов Автандил знал. Знал, что начну с плохого. Знал, что не брошу, разворошив, как он сказал, свою внутреннюю помойку, а стисну зубы и перейду к раскопкам достоинств. Через не могу и не хочу. Знал, что не просто перечислю, а прочувствую каждый пункт. Как и все, что делаю по жизни. Такой уж уродилась.

Я перечитала второй список снова. Всего один лист. Но каждая строчка как крупица золота, извлеченная из тонн пустой породы. В этом было что-то нереальное, загадочное — как вдруг эта горстка в моем сознании перевесила гору шелухи. Нет, я не стала по щелчку пальцев думать, что эти с таким трудом собранные в стожок достоинства позволят кому-то любить меня. Искала одно — пришло другое.

То, что любят не за что-то. Возможно, вопреки. Я такая, какая есть. Три листа минусов и один лист плюсов. Будь моя самооценка выше, наверняка и соотношение было бы другим, но это неважно. Любят не за ум, красоту и милый характер, а потому что именно этот человек тебе нужен, со всем своим приятным и неприятным багажом. Потому что именно он заполнит пустоту в тебе и станет твоей частью. И не только в грубом буквальном смысле. И я тоже могу стать для кого-то таким человеком. Просто потому, что я — это я.

Нет, мой заколдованный круг пока еще не был разорван. Скорее, немного надорван. Природа не терпит революций. И эту мысль мне предстояло пропустить через себя, прочувствовать, сжиться с ней. Кто-то понимает такие вещи намного раньше. Кто-то — никогда.

Снова пробежав глазами все четыре листа, я сложила их вдвое, потом еще раз — и разорвала. Выбросила обрывки и пошла спать. И, наверно, впервые за долгое время уснула с легким сердцем.

Сквозь сон пробился звонок в дверь. Как лопата дворника сквозь сугроб.

Кто я, где я, какой нынче год? Ничего себе, девять вечера!

Правда звонили — или все-таки приснилось?

Прислушалась — тишина. Зато ожил телефон.

— Мариш, привет. Ты где?

— Я… здесь.

Зашибись ответ. Как у Задорнова. Никак не проснуться.

— Слав, я дома.

— А дверь чего не открываешь?

— А это ты звонил? Я спала. Сейчас, подожди.

Нашарив тапки, прошлепала в прихожую, попутно глянула на себя в зеркало.

Ну и чучело! Мятая, лохматая, с полосой от подушки на щеке. Ну и ладно. Хотел сделать сюрприз — теперь не жалуйся.

Открыла дверь, и в нос ударил омерзительный запах. Из прозрачного целлофана выглядывали три огромные тигровые лилии.

Боже, за что?! Из всех цветов он умудрился выбрать именно те, которые я ненавидела с детства! От их вони у меня сразу же начинали слезиться глаза, и к горлу подкатывала тошнота.

— Спасибо! Какие красивые!

Стараясь не дышать, я мужественно понюхала цветок, наверняка испачкалась в пыльце и положила букет на тумбочку. Повисла у Славы на шее, зарывшись носом под куртку, и увидела из-за его плеча стоящий на площадке чемодан.

— Ты ко мне пришел навеки поселиться?

— Пока нет, — из-за поцелуя ответ получился не слишком внятным. — Дома еще не был. Из аэропорта прямо к тебе. Взял, чтобы не бегать в машину, если переодеться надо будет.

Вообще-то планы на воскресенье мы не обговаривали, но черта лысого я бы его отпустила. Только сейчас вдруг поняла, насколько соскучилась за эти дни. И это чувство тоже оказалось новым, незнакомым. Потому что ни по одному мужчине я еще никогда не скучала. Паоло? Нет, это было другое. Там была тоска потери. Сейчас — нетерпение и предвкушение.

— Заходи давай. Только у меня есть нечего.

— Есть нечего — это как «денег нет», — возразил Слава, втащив чемодан и закрыв дверь. — Очень много градаций. Нет — значит, сейчас все будет. Я, знаешь, голодный, как крокодил.

По правде, я бы предпочла для начала разобраться с другим голодом. Нимфоманка фигова! Но ладно, потерплю.

Вдохнув поглубже, взяла лилии и понесла на кухню. Розы простояли больше недели и протянули бы еще несколько дней, но другой вазы у меня не было.