Когда из трюма начали подниматься Дуги с поживой – «купец», как оказалось, вез ковры, – Ворона отошла к фальшборту, чтобы лучше видеть происходящее.

Пленные матросы теснились на палубе, а их капитан негромко беседовал с Салэй. У него так сморщилось лицо, что виднелись только лоб да подбородок. Наверняка вам это знакомо, ведь так бывает и с вашей физиономией, когда вы за обедом разглядываете собственное отражение в ложке.

Экипаж торгового судна сохранял спокойствие. За исключением моряка, как будто стоявшего на коленях. Заметив неладное, Локон поднялась по трапу на ют, чтобы разглядеть, что происходит за гигантскими лозами. Человек и в самом деле стоял на коленях и баюкал труп. Вероятно, это был его товарищ, застреленный Вороной. Кем бедняга приходился ему? Другом? Родственником?

Рыдающий мужчина вскинулся и обвел всех диким от злобы взглядом. Локон уже открыла рот, чтобы крикнуть «Берегись!», как моряк, вскочив на ноги, выхватил из-за пояса пистоль и дрожащей рукой навел его на Ворону, наблюдавшую за ним с палубы «Вороньей песни».

Все оцепенели. В очередной раз. Все, кроме Вороны, которая взирала на пистоль, направленный на нее, не иначе как с равнодушием.

– Смок! – вскричал капитан «купца». – Ты в своем уме?! Ты же всех утянешь за собой на дно!

Моряк, запятнанный с ног до головы кровью друга, расправил плечи. Оружие он не опустил, однако на спусковой крючок давить не спешил. Капитан Ворона вытянула руку с отобранным у Энн пистолем, а затем, крутанув его на пальце, выстрелила себе в лицо. Кожа на щеке лопнула, и наружу вырвались извивающиеся лозы. За одно мгновение перед глазами капитана вырос барьер из скрученных ростков, один из которых схватил пулю на лету. Казалось, будто под кожей у Вороны вместо мышц кишат змеи. Когда опасность миновала, лозы втянулись обратно и замерли. В уголке глаза навернулась алая слеза. Несколько кровяных капель просочилось из царапины на щеке, однако в остальном лицо капитана выглядело целым и невредимым. Ворона опустила пистоль, сделала долгий глоток из фляжки и наконец махнула рукой, требуя ответного выстрела. Дважды предлагать не пришлось. Раздался выстрел, но пуля ушла в молоко – подоспевшие товарищи скрутили Смока прежде, чем тот успел прицелиться.

– Очень надеюсь, что через час мы отправимся дальше. Грузите мою малютку не жалеючи, набивайте трюм добром под завязку! – громко приказала Ворона пленникам и задержала взгляд на капитане. – Не выполните приказ, я лично наведаюсь на ваше славное судно и всем объясню, что значит перечить капитану Вороне. Если же кто-нибудь из вас сомневается в моей решимости, можете расспросить команду «Мечты Ута», как им нравится их новая жизнь на дне Изумрудного моря!

С этими словами Ворона скрылась в каюте. У Локон обмякли колени. Дрожа всем телом, она опустилась на ступеньку. Перед глазами все еще стояли вырывающиеся из-под кожи чудовищные лозы.

Что же это за существо?

28. Благодарный слушатель

– Капитан Ворона – гестатор изумрудного эфира, – сказал доктор Улаам, между делом всматриваясь в продолговатую бутылку с чем-то подозрительно напоминающим забальзамированную почку.

– Кто-кто изумрудного эфира? – недослышала Локон. – Дегустатор?

– Не дегустатор, а гестатор. Тот, кто вынашивает и питает. Ворона – носительница агрессивного подвида изумрудного паразита. В преданиях вашей планеты таких, как она, называют спорофагами, хотя мне этот термин кажется не слишком точным. Вот скажи, откуда берутся споры?

– С лун, – ответила Локон.

– Ну да, – кивнул Улаам. – С лун. Так же, как и еда сама по себе рождается на кухне, а гончарные изделия материализуются из ниоткуда на Зефирных островах. Не кажется ли тебе, что ты упускаешь какой-то важный этап? Ведь не может все это возникать как по волшебству?

– То есть… ты спрашиваешь, откуда на лунах взялись споры?

– Или точнее – что их производит. Мм?

– Понятия не имею, – развела руками Локон.

Вообще-то, ей бы следовало задуматься об этом гораздо раньше.

Улаам подался к девушке и повертел у нее перед носом колбой с консервированной почкой.

– Как насчет сделки? – подмигнул он. – Соглашайся! С этой почкой твоя моча будет благоухать сиренью.

– Нет уж, спасибо.

– Может, тогда продашь свою?

– Спасибо, я и от этого откажусь.

– Как эгоистично! – воскликнул Улаам. – А ведь целых две почки – это для человека перебор.

– А сколько их у вас, можно узнать?

– Туше́! – хмыкнул Улаам.

– Тише? Нас подслушивают?

– Да нет же! Я имел в виду – очко в твою пользу, – пояснил Улаам. Покачав головой, он поднялся на ноги. – Так или иначе, ваши луны – родина прожорливых созданий, известных как эфиры. Истинные эфиры на других планетах существуют в симбиозе с людьми, но ваши превратились в ненасытных, агрессивных, плодовитых ублюдков.

– Мне не разрешали употреблять это слово, – смутилась Локон.

– Ну, оно всего лишь означает… Оно означает примерно то, что ты под ним подразумеваешь, только выражает это гораздо деликатнее. В общем, эфиры на лунах самовоспроизводятся бесконечно. Каждый эфир имеет связь с первичным элементом, будь то фауна, атмосфера, силикат… Эфиры и без того опасны, а ваш подвид еще и очень нестабилен. Чуть запахнет катализатором – в вашем случае водой, – как эфиры начинают высасывать инвеституру прямиком из Духовной реальности и за счет нее расти с невероятной скоростью. Удивительный процесс.

Локон обдумала услышанное и поняла, что вопросов стало только больше. Раньше не решилась бы их озвучить, ведь она была воспитанной девушкой и прекрасно понимала, что никто не обязан ей ничего объяснять. Но в Улааме было что-то такое, отчего стесняться в его обществе она переставала. Разумеется, дело было только в нем, а никак не в том, что она изменилась.

– А как Ворона умудрилась вступить в контакт с этим существом? – поинтересовалась Локон.

– Я не смог найти удовлетворительного объяснения, – признался Улаам, убирая сосуд с почкой на специальную полку для сосудов с почками. – Некоторые утверждают, что спорофагом можно стать, если искупаться в море. Другие – что для этого надо отведать каких-то особых спор.

– Значит, по одной из версий, она его все-таки продегустировала? – спросила Локон.

– Возможно, – сказал Улаам, закатывая рукав сюртука и являя на мертвенно-сером предплечье… ухо!

– У вас на руке ухо! – воскликнула Локон.

– Мм?.. Ну да.

– Но почему?

– Потому что, когда я посадил его на внутреннюю сторону бедра, меня постоянно отвлекало шуршание собственной одежды, – объяснил Улаам.

– Разве голова не лучшее место для ушей?

– Там у меня уже есть два уха, – сказал Улаам. – Как ни крути, но положение у Вороны аховое. Теперь она напрямую связана с изумрудным эфиром, растущим на луне. Для выживания ему требуется вода, а