То же самое Ивану говорили в институте, такие же слова он услышал от Кригера в Магадане, и вот теперь об этом же сказал Николай.

«Несомненно, все они правы, но как себя проявить? Тут без меня народу хватает и, наверное, каждый хочет показать себя с лучшей стороны».

Такие мысли возникали давно, он считал своим долгом внести посильный вклад в освоение этого громадного региона, называемого Колымой. Оставив икру, Иван навалился на строганину.

– Весьма недурно! Кто бы мог подумать, что сырая рыба окажется такой вкусной.

Во время выпивки Иван рассказал, как чудом уцелел в авиакатастрофе и выбрался из тайги. Николай слушал не перебивая, а когда тот закончил, со слезами на глазах пожал ему руку.

– Ну, ты герой! – сказал он с восхищением. – За такой подвиг тебя нужно наградить: отправить на курорт.

– Я только оттуда, – тяжело вздохнув и о чём-то задумавшись, ответил Иван. – Вот, видишь, ещё сало не доел.

После очередной кружки он сильно захмелел и впал в прострацию. Сколько пробыл в таком состоянии, совершенно не помнил. Проснулся на следующий день от холода. Голова раскалывалась на части, хотелось пить. В ведре оказался лёд.

Кое-как растопив печку и приведя себя в порядок, Иван пошёл в контору. Так же, как в Магадане, его пригласили к начальству. Только в этот раз с ним встретился не главный геолог, а начальник. Поздравив с прибытием в Верхоянское районное геологоразведочное управление и расспросив о здоровье, тот собрал свой штаб.

– Товарищи, к нам прибыл молодой специалист, – начал он официально, как будто выступал на собрании. – Знакомьтесь, это Иван Петрович Брукс. Он ещё не успел доехать до нас, а о нём уже ходят легенды. Можно сказать, Иван Петрович родился в рубашке: выжил в авиационной катастрофе. Правда, получил травму, но по сравнению с тем, что случилось почти со всеми пассажирами и членами экипажа того самолёта, это мелкая песчинка в огромной пустыне.

Ивану понравилось его сравнение, и на мгновенье, пропустив слова начальника мимо ушей, он представил себе песчинку в огромной пустыне, о которой тот только что сказал. Пока он мысленно ею любовался, подул ветер и песчинку унесло.

«Нет, лучше быть неприступной скалой, чем маленькой песчинкой. Её по крайней мере не сдует ветер».

– Иван Петрович отличился при спасении людей, – дошли до него слова начальника управления, – и даже проявил мужество и настоящий героизм. За это ему огромное спасибо и искренняя благодарность от всего нашего коллектива. Леонид Михайлович, прошу оказать Ивану Петровичу поддержку и посильную помощь, – обратился он к главному геологу. – Определите его в хорошую геолого-поисковую партию.

Иван хотел сказать про палатку, в которую его поселили, но в последний момент остановился, подумав, что этим нытьём только испортит свой героический ореол, который приобрёл в глазах начальства. В отделе кадров его оформили коллектором с первого дня прибытия в Магадан.

* * *

Вечером Иван вышёл из палатки и замер, не в состоянии сдвинуться с места. По всему небосводу, насколько хватало взгляда, вспыхивали зеленовато-голубые всполохи и, будто от дуновения ветра, метались из стороны в сторону. Всполохи то занимались яркими огнями, то исчезали, превращаясь в сизую дымку.

– Это же северное сияние! – воскликнул он в восторге. – Какая красота, просто сказка!

Геолого-поисковая партия, куда его привёл главный геолог, занималась поисками олова и попутно – урана. Начальником партии оказался Анатолий Фёдорович Шевцов, или просто Толик, как его звали сотрудники – невысокий молодой человек, лет на пять старше Ивана. Пронизывающий взгляд и волевое лицо с высоким лбом и густыми, сходившимися на переносице бровями выдавали в нём упорного человека. Длинные тёмные волосы были зачесаны назад. Ходил Толик в коричневом шерстяном свитере и тёмно-синих брюках, так отутюженных, что, казалось, дотронься до стрелок – порежешь руку. В его кабинете висел кусок геологической карты с территорией севера Якутии. Другая часть карты, по-видимому, осталась там, где была та территория. На письменном столе Толика лежала огромная стопка бумаг, образцы разных пород и кристалл молочно-белого кварца, рядом стоял телефон. Из большого окна Иван увидел площадь перед зданием управления с ходившими по ней людьми.

– Вот тут будет твоё рабочее место, – показал Шевцов на свободный стол напротив окна. – Будешь сидеть рядом со мной. Что непонятно, спрашивай.

«Хорошее место, – подумал Иван, – даже можно наблюдать за жизнью посёлка».

В прошедшем полевом сезоне геологи шевцовской партии отобрали сотни разных проб, которые теперь требовалось обработать и на основании провёденных исследований написать отчет. Узнав, что Иван неплохо знает минералогию, Толик посадил его за микроскоп.

– Станешь просматривать шлихи на касситерит, вольфрамит, шеелит и золото. Ну, конечно, не надо забывать и о других минералах. Кроме определений, надо подсчитать содержание этих минералов и, конечно, всё задокументировать. Для результатов минералогического анализа у нас есть специальные ведомости. Туда ты будешь заносить свои определения, потом мы с ними поработаем и приложим к тексту отчёта.

– А где иммерсионные жидкости[30]? – осмотрев кабинет, спросил Иван.

– Они тебе очень нужны? – ответил Шевцов вопросом на вопрос. – Мы всегда так определяли. Я не припомню, чтобы кто-то ими пользовался.

– Конечно, я тоже могу определять на глазок, но если уж заниматься минералогическим анализом, то для диагностики надо определять плотность минералов, иначе я наопределяю чего попало, потом концов не найдём.

В первый же день Брукс познакомился со всеми сотрудниками партии. Были среди них один старший коллектор, техник-радиометрист и даже прораб-поисковик. Они рассказывали о прошедшем полевом сезоне, спорили о разных геологических проблемах и, казалось, разговорам не будет конца и края. А следовало работать, и, оборудовав рабочее место, Иван засел за анализы шлихов. Целый день смотреть в микроскоп – занятие не для слабонервных: даже у самого здорового мужика голова пойдёт кругом, но Иван упёрся и, не отрываясь, за неделю просмотрел все пробы, которые его партия отобрала за лето. Шевцову он отдал целую стопку заполненных ведомостей.

– К сожалению, ничего интересного я не нашёл, – будто извиняясь за отрицательные результаты, произнёс он тихо. – Только в нескольких шлихах повышенные содержания золота. До промышленных им далеко, но пробы довольно перспективные. Золото совершенно не окатанное, по всей вероятности, вынесено из рудного источника, расположенного где-то в непосредственной близости от точек отбора. Я бы это место заверил, высока вероятность найти элювиальную россыпь[31], а если повезёт, то и рудный источник. Туда надо обязательно вернуться.