– Профессор Стоун, – спросил я, – насколько вы близки Кармен?

– Можете сами ее спросить. – Он указал рукой на Тамар. – Мы как… – и осекся.

Он покосился на Тамар:

– Вы не Кармен. Я прав?

Тамар неохотно кивнула. Ну все, теперь пути назад нет.

– А где Кармен? – спросил Стоун.

– Боюсь, что она уже не с нами, – сказал я.

– Я требую более внятного объяснения. Кто вы?

– Меня зовут Тамар Сапир. Вчера у меня был приступ, я обменялась с Кармен.

– У Кармен не было приступов, – сказал Стоун.

– Значит, вчера был первый, – ответил я.

– А почему вы не обменялись обратно? – спросил Стоун. Я видел, как он сам уже придумал ответ. Он решил, что мы пытаемся украсть у него исследование.

– Кто-то застрелил тело Тамар, пока они не успели обменяться обратно, – сказал я. – Кармен Уильямсон в обличье Тамар вчера убили.

Несколько секунд профессор Стоун молчал, уставившись в пол. Его лицо было неподвижным.

Он поднял взгляд на нас, его челюсти были плотно сжаты, он отчаянно пытался осмыслить крушение своих надежд. Он тяжело вздыхал, раз за разом, пытаясь, видимо, совладать с собой.

Он закрыл глаза, вздохнул еще раз и открыл их. Профессор Стоун пребывал в ярости, но почему-то не хотел этого показывать.

Хриплым сердитым голосом он спросил:

– А что вы тут делаете, Дан Арбель?

– Я… – заговорил было я, но Стоун покачал головой и зашел с другой стороны:

– И теперь вы прячетесь в ее теле? Вы хоть понимаете, какая гениальная женщина погибла из-за вас?

– Нам очень жаль, что это произошло с Кармен, – сказал я.

– На самом деле поначалу мы думали, что кто-то хотел убить меня, а ее убил по ошибке, – сказала Тамар.

– Но сейчас мы в этом сомневаемся, – сказал я, пытаясь перехватить его взгляд. – Думаем, что пытались – и успешно – убить именно Кармен.

Стоун уставился на меня. Его ладони сжались в кулаки, потом разогнулись и снова сжались.

Он поднял со стола чашку чая, который его руки приготовили несколько минут назад, отхлебнул и сказал:

– Я требую объяснений. От начала до конца. И я быстро пойму, если вы будете от меня что-нибудь скрывать, так что даже не пытайтесь.

И мы рассказали. Поначалу мы все время перебивали друг друга, путали, что было раньше, что позже, но постепенно нашли баланс. Тамар рассказала о своем соглашении с мадам Ламонт, я – о своей работе, она – о решении обратиться ко мне, чтобы я доказал, что она – это она, а я рассказал, как ее застрелили у меня на глазах, она объяснила, как оказалась в кабинете Уильямсон, а я рассказал о том, что там обнаружил.

– Вы научились прогнозировать приступы? – спросил я, когда мы рассказали все до конца. – Ведь если так, то это повышает вероятность того, что кто-то из вашего коллектива пытался ликвидировать Кармен и намеренно сделал это во время приступа, чтобы никто не подумал, что она убита по злому умыслу.

Стоун посмотрел на меня долгим холодным взглядом. Снова поднял чашку чая, который уже наверняка остыл, и медленными глотками его выпил. Его руки совершали неторопливые, размеренные движения, но было видно, что мозг у него работает, как в лихорадке, перебирая все данные – и возвращаясь к началу. Мы с Тамар сидели перед ним и ждали.

Наконец он поставил чашку на стол, посмотрел на нас и сказал:

– Я вам верю.

Мы с Тамар обменялись взглядами. Вот уж спасибо.

Видимо, Стоун принял для себя какое-то решение. Его голос звучал тихо и уверенно.

– Наше исследование по прогнозированию приступов на каком-то этапе было свернуто, – сказал он. – Понимаете, мы проводим параллельно несколько исследований, иногда просто присваиваем некоторым вещам приоритет перед остальными. Это исследование ушло в конец списка, с практической точки зрения я перестал относиться к нему как к действующему. Но возможно, что кто-то оставался после работы и продолжал его, только сам. Или сама. Мне не докладывали ни о каких открытиях.

Он откинулся на спинку кресла. Его по-прежнему душил гнев, но он не терял сосредоточенности и четкости мысли.

– Мне нужно выяснить несколько вещей, – сказал он. – Вы должны оставаться здесь. Никуда не выходить, ни с кем не говорить.

После чего он обратился к Тамар:

– Секунд за тридцать я почувствовал, что что-то не так. Не пытайтесь убедить окружающих, что вы Кармен. И наоборот: не пытайтесь убедить всех, что вы не она. Просто сведите контакты к минимуму. Вы можете выйти по своим делам, наверное, но только позже, вечером. Сейчас оставайтесь здесь. Дайте мне перебрать разные варианты действий.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я. Идея оставаться запертым в квартире мне совсем не нравилась. – Я хочу пойти вместе с вами.

– Никуда вы не пойдете. – Стоун помахал пальцем. – Мне нужно кое-что выяснить. Возможно, вы в большой опасности.

– Почему? – спросил я.

– Почему меня пытались убить? – спросила Тамар.

– Я не до конца уверен в своей правоте и не хочу ничего говорить, пока не буду уверен, – сказал Стоун. – Но то, что вы в теле Кармен, а вас видели в университете, – это проблема. Вам нельзя выходить из квартиры. Ясно?

Тамар кивнула. Я молчал.

– Я пришлю сюда человека, – продолжил Стоун, – который будет вас охранять. Которому я доверяю и который знает, что делает. Он сможет гарантировать, что вы останетесь целы и невредимы, пока все это не закончится. Дайте мне двадцать четыре часа – и я смогу дать вам ответы на все вопросы. Но важно, чтобы вы все время были тут и слушались его. О’кей?

– О’кей, – ответили мы.

– И ни с кем не обменивайтесь! В этом деле уже и так замешано достаточно людей.

Тамар сказала:

– Я не собираюсь никуда уходить, не волнуйтесь, профессор.

Стоун не стал обращать на нее внимание и посмотрел на меня. Возможно, это значило, что мне он не доверяет. Я просто кивнул. Не думаю, что я смогу с кем-нибудь обменяться, Стоунушка, не волнуйся.

Он вскочил. Мы оба встали вслед за ним.

– Мне нужно позвонить в несколько мест, – сказал он, подходя к двери. – Я буду звонить вам на номер Кармен или обменяюсь с телохранителем, который скоро приедет.

– Как мы узнаем, что это именно он? – спросил я.

Стоун подошел к своим плащу и шляпе – они лежали в уголке на полу – и поднял их.

– Как вы хотите, чтобы он представился? – спросил он, надевая шляпу.

Я должен и пароль для тебя выдумать?

– Иоганн Себастьян Бах, – сказал я.

Стоун продел руки в рукава плаща.