появился, не утруждая себя объяснениями и ссылками на высшие силы. Но это к слову, в настоящем все было прекрасно, искрилось и сияло, как льдинки под зимним солнцем.

Таньку с многолистовой рукописью я проводила с трудом и долгим стоянием у двери, до Валентина также дозвонилась не без усилий, но, приготовившись к долгому разговору, была весьма удивлена, когда друг сказал следующее.

– Будь завтра с утра в своем издательстве, – потребовал он. – У меня есть подозрения, что Наташа бросится тебя искать со всех ног. Я думаю ее основательно спугнуть, потребуется уточнить показания, заодно подоишь ее тепленькую.

– А дома ее подождать нельзя? – капризно спросила я. – Если она захочет, то и дома найдет. К чему такая спешка?

– Надо, дитя, надо. Переломи себя один разок, явись спозаранку на службу, девка нужна в истерическом состоянии, пока не одумалась, – Валька снизошел до объяснений. – Мне девицы интересных вещей порассказали, я велел звякнуть ей с утра пораньше. Доложить, что сыскное бюро роет причины смерти Малика, и есть подозрения против нее.

– Интересно, чем я ей могу помочь, зачем она меня искать станет? Ничего мне непонятно, – мне очень хотелось отмотаться.

– Тебе и не следует, – глумливо ответил Валечка. – Я устроил так, что она к тебе кинется, а ты послушай, сделай милость. И лишнего не надо сочинять, сама посмотришь. Ты теперь выступаешь в роли невольного благожелательного свидетеля, усекла? Прояви поболее непонятливости, тебя учить не надо – сама справишься, я так полагаю.

– Надо полагать, разреши попрактиковаться, – послушно ответила я. – Что тебе девки сказали, и от чьего имени ты занимаешься трупом Вени Малика?

– Не надо было тебе это знать, ну да ладно, – ответил Валька. – Девочки сообщили, что за несколько дней до убийства Малика Наташечка какими-то бумагами приторговывала, по ее поручению приходили подозрительные личности и им отдавали некие конверты. Я полагаю, что одно от другого неотделимо.

– Очень может быть, – согласилась я. – Только почему ты решил, что Наташа побежит ко мне и станет исповедываться?

– Потому что больше ей идти не к кому, – ответил Валька. – Не думаю, что она рванется в прокуратуру, рыльце-то в пушку, а ты что-то вякала в ее пользу. Она может захотеть тебя попользовать, сочинит байку и тебя в нее включит. Или догадается, что ты боком прицепилась к этой истории, захочет выспросить, тем более, что молодца из БМВ не найдет, он в отъезде. Ну, а если я неверно посчитал, и она о тебе не вспомнит, то убытку никакого не будет – у меня в запасе другой план имеется, похлеще. Девкам я намекнул, что меня наняли людишки, с ними, мол, у покойника был денежный интерес, они желают знать, кто их компаньона прикончил и зачем. Впоследствие намерены разобраться. Перед такой публикой Наташечка захочет оправдаться, посмотрим, что она скажет. Ее надо хорошенько раскрутить, поняла?

– Не все, но достаточно, – честно сказала я. – Мне положено слушать и задавать глупые вопросы. Пусть будет так. Больше ты ничего от меня не желаешь? Ну кроме той карточки, конечно. Если Наташечка принесет, брать или не надо?

– Догонит и еще раз принесет, – проворчал Валька. – Иди к Морфею, самоуверенное дитя, у меня в голове спуталось с этим делом, я сам плохо вижу на шаг вперед, а ты со своими шуточками!

– Ладно, дорогой, не волнуйся, – ответила я со всем возможным хамством. – Если узнаю что-нибудь, так и быть, постараюсь тебе помочь, подумаешь, бином Ньютона, помнишь, кто это сказал? Всего-то делов найти паршивое фото, дай мне негатив, я тебе их тысячу штук настрогаю. Будем продавать оптом.

– Уж дома нет, сгорел до основания, – процитировал Валя, но потом пояснил. – Дача сгорела, вместе с негативом. Я первым делом, как услышал про Гусева Митю в цилиндре, попытался окольно купить негатив, знал, что их не выбрасывают, хранят в чулане. А у него чулан был на даче. Не вздумай сунуться к нему – запрещено, он фигура неприкасаемая, уловила?

– Так точно, ваше благородие, будет исполнено, – я быстро закруглилась, потому что у дверей послышался характерный Мишин звонок, и я помчалась открывать.

Таким образом получилось, что до утра, практически до моего прихода в любимое издательство "Факел" не было никаких возможностей собраться с мыслительными способностями и хоть плохонько, но оценить положение, в котором очутились действующие лица многоплановой драмы. Имелось смутное ощущение, что сюжет двоится, расползается и запутывается более и более, а главное, что происходит весь этот бедлам по моей вине.

Эликсир Сатаны

Еще через день, вернее, ранним утром, когда зимнее солнце и не думало рассеивать синий мрак, я закончила работу, занявшую полночи, и осчастливила компаньона Валю деловым звонком.

– «Вставайте, граф, уже рассвет полощется», – заявила я в трубку неприветливо. – Дальше я ничего не помню, но там было про молочницу, потому что в рифму. Я официально желаю известить, что у молочницы бидоны полны, скоро польется через край.

– Не так резко с утра, дитя, – взмолился Валентин. – Боюсь, что молочко от бешеной коровки ударило в прелестную голову.

Слово за слово мы с Валькой договорились совместно прибыть в купол и там, как он выразился, разлить удой по банкам, раз речь зашла о молочных реках. Премию Валентин обещал соответствующую событию, бутылку ирландского молочного ликера, оказывается, на новом месте компаньон первым делом организовал бар. В означенный час мы уселись на чем придется, поставили бутылку на ящик, и я предъявила обещанное.

– Вот плоды совместных трудов, в трех видах, – сказала я до первого глотка. – Первое, целая пленка разговоров с Наташей. Без малого два часа. Тебе будет занятно послушать, как мы пудрили друг дружке мозги, но это несущественно. Кстати, против записи она не возражала, даже приветствовала. Далее, прошу ценить, я не поленилась, из беседы извлекла выжимку, меморандум, экстракт, короче – эликсир сатаны. Я полагаю, тебе не так важно, почему Наташа разговорилась, а интерессно, что сказала, не так ли? Читай, третью часть я припасла на десерт.

Валька согласился, откупорил ирландскую молочную бутылку и приступил к чтению манусктрипта. В работу я вложила душу и гордилась достижением. В кратком изложении экстракт включал такую информацию.

После многочисленных уверток, отговорок и допущений Наташа сообщила, что мы с Володей оказались не первой, а второй партией любопытных, проявивших срочный интерес к давним фотографиям. Незадолго до нас один из персонажей, изображенных там, вдруг позвонил Наташе и сказал, что ему хотелось бы освежить в памяти достославное чаепитие. С этим человеком Наташа встречалась редко, примерно раз в два года, знала, что он где-то работает главным