дикаря у водопоя – попей и обернись, не прыгнет ли зверь тебе на спину!

В качестве ответа на вопросы я выдвинула достаточно квалифицированный план. (Жаль только, что компаньон Валечка отсутствовал по всем телефонам, как хорошо было бы подключить его!) Я предложила Алле пойти на место свидания вдвоем, но порознь. Она будет встречать посланного от инженера, а я смогу наблюдать с близкого расстояния, оставаясь незамеченной. Карточку придется отдать, но это не большая беда. Всегда можно достать почти такую же, где присутствуют все, кроме инженера, их можно так или иначе опознать. Алла резонно согласилась, что для нее принципиальной разницы нету. После передачи документа Алла двинется не домой, упаси Боже, а в условленное место. Я пойду следом и буду смотреть, нет ли за ней слежки. Если обнаружу, то стану действовать по обстоятельствам, служба в сыскной конторе дает навыки. В условленном месте мы встретимся, обсудим ситуацию и решим, станем ли сразу искать защиты в одной очень влиятельной фирме или можем повременить. В квартире хорошо бы оставить Мишу, чтобы он фиксировал телефонные звонки и никого не пускал. Алла оценила план, он оставлял открытыми все возможности и не жег мостов, посетовала, что Миша обещал задержаться, но она может оставить подробную записку, и предложила идеальное место встречи неподалеку от метро "Чистые пруды". Алла выросла в ближних окрестностях и в отрочестве изучила дворы, входы, выходы и закоулки.

До указанного времени осталось двадцать минут с лишком, когда мы с Аллой вышли из квартиры. На ней было надето прославленное газетами пальто, а я сменила волчью шубу на детскую куртку, принадлежащую старшему мальчику, именно в таком наряде Алла ездила на недобрую квартиру за зловещей карточкой. На головах у обеих красовались плотные вязаные шапки, меняющие лицо до неузнаваемости. Алла водрузила на нос дымчатые очки, а я осталась без прикрытия, сквозь хозяйкины запасные я не видела ничего, а темные были бы слишком нарочиты.

После того, как мы с Аллой оделись, она сбегала в ванную комнату и принесла карточку, которую хранила там. В считанные минуты перед отходом мы обе впились глазами в изображение, и картина мирного давнего чаепития должным образом запечатлелась у обеих в памяти. Во всяком случае мы дружно на то понадеялись. Сбегая вниз по лестнице, я посетовала, что ни у кого не возникла идея переснять проклятый документ, могла бы остаться хоть посредственная копия, а теперь нету никакой. Не прекращая движения, Алла сообщила, что ничего подобного, очень плохая копия имеется, она рискнула и однажды всунула карточку в копировальное устройство в канцелярии, некое подобие изображения получилось, но довольно жалкое. Пробовала она и фотоаппарат, но не вышло ничего. Для приемлемой копии понадобилась бы шпионская аппаратура, а знакомых в спецслужбах у нее не нашлось, к большому сожалению. Хладнокровие и деловитость этой ботичеллевской дамы меня воистину поразили. Ни капли лишних эмоций, вообще никаких – будто она отправляется давать урок, а не на свидание с неопределенным исходом.

Прямо от подъезда Алла повела сквозь крошечные дворики, через пару минут мы оказались на оживленной улице Чернышевского, и около кафе "Что делать?" (я успела оценить) прыгнули в подошедший троллейбус. Поездка заняла две минуты, и у Садового Кольца мы выскочили в распахнутые двери.

– Смотрите, Катя, тут написано, Лялин переулок, – указала Алла. – Танцуем от него. Сейчас мы поднимаемся, видите помойный двор? Он и есть ключевой пункт, перевалочный. Сейчас я вам покажу.

Мы миновали захламленный донельзя внутренний дворик под аркой, свернули за угол трехэтажного дома и вошли в неприметный подъезд с улицы, круто сбегающей к гремящему Садовому. Вслед за Аллой я внеслась на первый марш лестницы и мигом сбежала мимо квартир по трем выщербленным ступеням с другой стороны.

– Это сквозной подъезд, – объяснила Алла. – Теперь мы во дворе под аркой, но с улицы нас не видно. Быстрее, переход занимает полминуты!

С этими словами Алла пересекла дворик и нырнула в обшарпанную дверь, ютившуюся в углу за выступом кирпичной стены. Я последовала, и, оставив за собой еще один сквозной подъезд, мы вновь оказались на улице Чернышевского, достаточно далеко от угла, на котором виднелась вывеска с обозначением «Лялин» переулок

– Неплохой фокус? – спросила Алла. – Мы так в раннем отрочестве баловались. Оставляли неприятных кавалеров ждать у подъезда, а сами скрывались. Теперь мы встретимся в подъезде на углу, там наверху окно, выходит во двор. Запомнили?

Если бы я сама не провела первые годы жизни в этих краях, то хитроумные маршруты показались бы китайской грамотой. Теперь, скорее по старой памяти, я представляла окрестности и отчасти соображала куда и откуда мы двигаемся. Обратную дорогу вновь сократил троллейбус, мы выскочили там, где его путь пересекался с трамвайными рельсами и направились к Чистопрудному бульвару. До озера мы дошли вместе, а после театра "Современник", бывшего "Колизея", Алла пересекла бульвар и пошла по другой стороне мимо киноцентра Ролана Быкова и кафе «Ностальжи». Я двинулась таким же неспешным шагом прямо по бульвару, ни на секунду не упуская Аллу из виду. Алла носила очки с сильными диоптриями, в наблюдатели не годилась даже в них, поэтому мы распределили роли следующим образом. Алла исполняет и не озирается кругом, я пойду вслед за ней и буду смотреть за двоих.

Мы договорились, что на обратном пути к Лялину переулку Алла будет пользоваться общественным транспортом, если он удобно подвернется, в особенности трамваем. Моя задача заключалась в том, чтобы не упускать ее из виду и перехватить преследователей, если им взбредет в голову приблизиться к Алле. Что им следует сказать, я знала. Сколь медленно мы ни брели, но к четырем часам очутились на нужном пятачке неподалеку друг от друга. Я вышла к памятнику Грибоедову, почти на трамвайный круг, Алла толклась на другой стороне улицы возле супермаркета, пережидала поток машин.

В ближайшем окружении монумента тусовалась не очень приличная молодежная компания, что вышло мне на руку. При подростковой куртке и вязаной шапочке я вписалась, не хватало лишь банки с импортным пивом. Пока я топталась вокруг, раздумывая, не пройтись ли к киоску напротив, чтобы восполнить пробел в образе, Алла осторожно перешла улицу и медленно, как бы в нерешительности направилась к тем же киоскам. И тут я краем глаза увидела, что с каменной скамьи у памятника поднялась мужская фигура и направилась к ней. Я наблюдала гонца со спины и заметила широкие прямые плечи, обтянутые черной кожей, кстати на нем была не куртка, а пальто. Фигуры, синяя шелковая и черная кожаная,