– Да, я слышал, что в тебя стреляли, – ответил мэр, останавливаясь, – ну все хорошо, что хорошо кончается, жив-здоров, слава богу.

– Ну, сегодня-то еще жив, – невесело ухмыльнулся бывший страж порядка, – у тебя Краснов тоже был жив, а сейчас…

– Ты хочешь сказать, что между этими событиями есть связь? – дрогнувшим голосом спросил Леонид.

– А ты сам так не думаешь?

Босой отвернулся, на лице его появилась какая-то странная гримаса, должная, видимо, выразить всю степень серьезности его опасений.

– Давай разложим все по полочкам, – начал он. – Ко мне обратились серьезные люди, сделали предложение, их не интересовало, к кому я обращусь в свою очередь, они не знали моих контактов, им это было по большому счету все равно. Я поговорил с тобой, ты согласился помочь, я ответил им согласием, и с этого момента фактически заключил с ними контракт, – давай назовем это так. То есть с этого момента я отвечал за результат сделки. Они внесли сумму, но произошел форс-мажор, который ни от меня, ни от тебя не зависел. Они могли потребовать свои деньги назад, но решили, что поскольку мы с тобой не виноваты в произошедших событиях, то контракт лучше продлить до лучших времен. Лучшие времена настали, но контракт так и не реализуется. Более того, на свое предложение они получили отказ. Кто виноват? В первую очередь, конечно, я, ведь я же отвечаю за результат сделки. Я думаю, что убивать меня у них умысла не было, иначе убили бы, не промахнулись, я думаю, меня хотели для начала предупредить, чтобы я поторопился с результатами. Я думал, что ты это сразу же понял, ты не мог не знать, что на меня было совершено покушение, я ждал от тебя мгновенной реакции, а ты даже не шевельнулся. Каков будет их следующий шаг, я не знаю.

Леонид стоял ни жив ни мертв, все, что говорил Босой, было логично, и от этого еще более ужасно.

– Я, конечно, человек опытный, много проживший и повидавший, – сказал Босой, – я не мальчик, которого легко испугать, но я хочу жить, потому что у меня есть дети. У меня двое детей, Леня, и мне нужно их вырастить.

– У меня тоже, – ответил Вешняков.

– Ну, так тем более, – подытожил его собеседник. Через минуту обоюдного молчания он добавил: – Надеюсь, ты понимаешь, что времени у тебя уже практически нет.

С этими словами Босой развернулся и, не прощаясь, пошел к своей машине.

– …Так что мы не знаем, кто стоит за всей этой дребеденью, и не знаем, что удалось выяснить Вадиму, – завершив свой рассказ, с отчаянием в голосе произнес Вешняков.

Эдик слушал его очень внимательно, молча, не задавая вопросов. Потом долго молчал.

– Это ты не знаешь, я-то как раз знаю, – наконец сказал он.

– Откуда? – изумился Леонид.

– У меня опер был из уголовного розыска, – ответил Эдик, – поговорили по душам без протокола. Ему нужно было кое-что узнать, но и мне кое-какое знание перепало. «Энкур» – это Аслан Кудиев, раньше водкой и спиртом торговал, сейчас в приличные люди заделался. Ну, типа того. Только обратился он к Босому, я думаю, не случайно… Босой гнал тебе туфту.

– Так они знали друг друга? – воскликнул Леонид почти трезвым голосом.

– Ага, – подтвердил Эдик, вставая с кресла, в моменты усиленной работы мозга ему требовалось движение, – они вдвоем кинули меня в свое время на хорошие бабки, суки.

– Да ты что? – Леня тоже встал, но, как тут же выяснилось, чтобы схватить свою бутылку, пока Эдуард отвернулся и прошагал в другой конец комнаты.

– Верить Босому нельзя, – продолжал Грач, не замечая мэрских маневров, – правды он никогда не скажет, он кидала, вор и гнида. И вполне возможно, что он ведет какую-то свою игру, о которой мы и не догадываемся. То, что Кудиев – человек серьезный, это факт, но чтобы он людей убивал, я не слышал, хотя все течет, все меняется…

– А мне-то что делать, Эдик? – умоляющим тоном спросил городской голова, успевший уже опрокинуть рюмку.

– То же, что ты и делаешь: сиди и бухай, – совершенно серьезно ответил Грач, – никто тебе ничего не сделает. Не выходи из дома пока.

– Пока что?

– Пока я не разрешу, бестолочь! – рявкнул Грач. – Развели тут самодеятельность… Послать бы тебя ко всем чертям, да нельзя, слишком много денег на тебя, алкаша, потрачено.

Леня на злые слова ничуть не обиделся, он понимал, что кругом виноват, был испуган до смерти и осознавал, что теперь только Эдик может ему помочь.

– Ладно, не обижайся, – примирительно сказал Эдуард, усаживаясь обратно в кресло. – Чем тебя шантажирует Босой?

– Он сказал, – послушно закивал мэр, – что записаны наши переговоры на предмет гостиничного комплекса…

– Босого надо выводить из игры, это однозначно, – сказал Эдик, – а с Кудиевым я разберусь сам.

– Как же его выведешь-то? – обреченно вздохнул мэр.

– Ты, конечно, не выведешь, – усмехнулся Эдик, – а у меня для этого специалисты есть.

В глазах Леонида снова проступили слезы.

– Ты мне поможешь? – дрожащим голосом спросил он.

Эдик взял с тарелки яблочко, надкусил, смачно хрустнул.

– А куда мне деваться, у меня что, выбор есть? Ладно, поеду, такие дела проволочки не терпят. Сегодня четверг? Надо бы поторопиться.

В пятницу с самого утра Николаю Босому позвонил один старый знакомый, с которым он служил еще в ОБХСС и которого он давно не видел. Расспросил о покушении, посетовал на то, что бывшие сослуживцы совсем не видятся и упускают друг друга из виду, и неожиданно пригласил к себе на дачу попить водки и покушать шашлыка.

Выходные прошли славно, мужики с женами купались в реке, жарили мясо, рыбачили, выпивали, рассказывали анекдоты – в общем, делали все, что полагается в доброй компании. Когда в понедельник Коля с женой вернулись домой, Босой почти сразу же понял, что за время их отсутствия в квартире кто-то побывал. Туман из головы улетучился мгновенно. Жена ничего не замечала, но то жена, а то он – мент с огромным стажем оперативной работы. Во-первых, он сразу увидел, что кто-то прикасался к его компьютеру, пыль на ноутбуке была неровной, кто-то открывал его и в нем рылся. Он тщательно осмотрел комнаты: везде имелись совершенно незаметные непрофессиональному взгляду, но очень явственные для него следы тщательного обыска: запись на диктофоне оказалась остановленной не на том месте, где он ее последний раз останавливал, то есть все прослушали, вернули пленку на место, но на какую-то йоту ошиблись.

Задумываться было некогда, надо срочно ехать в офис: что там? Он даже не выпил кофе, сразу рванул туда, подозревая, что сейчас узнает какую-нибудь интересную новость о произошедшем вчера в здании пожаре или еще о чем-то подобном. Но нет, от встреченных по дороге в свой кабинет знакомых никаких плохих новостей он не услышал, никаких признаков ЧП не наблюдалось. Но как только он вошел к себе, сразу стало ясно, что здесь тоже побывали: причем с офисным помещением не особенно церемонились, не утруждали себя целью слишком уж досконально маскировать следы обыска. Право же, зачем? Здесь же нет жены, которая может с перепугу поднять тревогу.