Фрэнсис приблизился.

– Ты тоже к Моргану? – спросил он. Холодный пар вырвался с дыханием близнеца, и Винтервилль с ужасом понял, что пар этот принимает форму заостренных крыльев и как бы двух рожек над ними. Фрэнсис затаил дыхание… Демон, блин!

Хейли же отрицательно покачала головой и ушла. Ей нравился Гарвус, и, будучи девушкой решительной, первокурсница хотела продвинуться дальше рисунков на окнах. Например, задать вопрос по учебе.

Фрэнсис постучал. Потом громче. Изнутри не отвечали. Близнец пожал плечами и осторожно приоткрыл дверь.

– Доктор Морган?..

Пряничный домик внутри оказался похож на Камеру Кошмаров.

Фрэнсис как зашел, так и обомлел: в прихожей, объединенной с гостиной, все горизонтальные поверхности были заняты какой-то… Гадостью.

В закупоренных банках, заспиртованные, плавали сердца. Еще несколько лежали, препарированные, на рабочем столе. Везде валялись скальпели, ножницы, пинцеты, вата, бинты. С потолков свисали щедрыми гроздями обереги. Вдоль подоконников с задернутыми шторами стояли пузырьки с кривыми этикетками.

По полу убегала мокрая дорожка следов от ботинок. Остро пахло лекарствами.

– Доктор Морган?

Фрэнсис, скупо хмурясь, сложил руки в подготовительную маг-позицию – на всякий случай. И последовал за влажными отпечатками. Они привели его к двум дверям в конце коридора – жизнерадостно фигурным и белым на фоне колдовского беспредела. Одна дверь вела в подвал. Другая – в спальню.

– Морган, вы здесь? – крикнул студент.

Из спальни донеслось какое-то сумбурное шевеление. Фрэнсис рывком открыл дверь, не ожидая ровным счетом ничего хорошего.

В помещении было темно: окна завешены, ставни заперты. Воняло боярышником. На кровати лежал едва различимый доктор Морган, натянувший одеяло до самого подбородка. Глаза и лоб его были накрыты какой-то тряпкой.

– Фрэнсис? – невнятно спросил Гарвус. – Урока сегодня не будет. Извините.

– Что случилось?

– Здоровье подводит. Оставьте меня, будьте добры.

– У вас что, мигрень? – удивился Фрэнсис. – Из-за перемены погоды?

– Что? Из-за чего?.. А. Да! Из-за перемены погоды, мигрень, верно, – сквозь зубы процедил лектор.

– Ладно. Может, к вам позвать целителей?

– Не надо, – отрезал Морган. – Все, уходите. А, да. Демона сегодня покормите так, как делали это раньше. Полетом.

Сердце Фрэнсиса радостно ухнуло. Он кивнул и вышел.

Красноглазый ворон, сидевший в изголовье кровати, как нянечка, взлетел на подоконник, нырнул под занавеску и внимательно проследил сквозь щель в досках за тем, чтобы близнец действительно ушел.

Морган продолжал лежать на кровати пластом. Его студент этого не видел, но оба маг-браслета блондина потухли до ненормальной серости, а кожа под ними покрылась опасными волдырями.

Прах.

Морган не знал, когда очухается и очухается ли вообще. Это пугало.

* * *

Во время обеда в Великую Трапезную неожиданно пришла леди Элайяна. В руках она сжимала крупный конверт с гербом в виде маяка.

Старшекурсники, углядев его, стали чему-то бурно радоваться, подпихивая друг друга локтями. Первокурсники замерли. Незваный ректор на их территории воспринимался как смутная угроза.

Ладислава, Тис и Фрэнсис (который мучительно размышлял, как же ему распорядиться внезапно обретенным счастьем – свободным вечером; да так, чтоб ни минуты зря) удивленно воззрились на хозяйку академии.

– Краткое объявление, – сухо откашлялась ректор и вроде как благосклонно улыбнулась, обнажив свои остренькие клыки и заставив Лади дернуться. – Мне сообщили дату традиционной Долгой Ночи. В этом году она пройдет рано. А именно – уже через дюжину дней.

– Ура-а-а! – грохнули старшекурсники.

Элайяна выдержала паузу и помахала принесенным конвертом. Даже с места Ладиславы чувствовалось, как резко конверт пахнет селедкой.

– Рыбацкий совет трех деревень утвердил порядок празднества. На сей раз Маяк-Над-Бездной примет у себя студентов; Западный Мыс – преподавательский состав; а Донная Синева – прочих жителей академии. Так что заштрихуйте календари. И удачи.

Эльфийка ушла. Адепты загудели и засвистели ей вслед.

Ладислава повернулась к близнецам:

– Ну? – она с энтузиазмом плюхнула локти на стол. – Что же это за Долгая Ночь такая?

– А чтоб я знала! – Тисса недоуменно нахмурилась. Она не любила не знать.

– Понятия не имею, – признал Фрэнсис.

Он и Ладислава переглянулись и, синхронно подхватив стулья, вместе с ними по-крабьи стремительно перебежали за соседний стол, где сидели Адепты Со Стажем.

Впрочем, мгновение спустя Лади метнулась обратно – за забытой тарелкой с салатом из осьминогов. И Тиссу с собой заодно прихватила. Надо ж и эту дурынду просвещать о делах житейских, а не только божественно-наказуемых.

Оказалось, что Долгая Ночь – это праздник, на котором маги соревнуются в красочности колдовства.

Конкурируют три команды: в одной деревне свое мастерство показывают студенты, в другой – преподаватели, в третьей – «прочие». Эта обтекаемая формулировка означала всех уютниц и десяток представителей других рас, живших при академии, – огров, гоблинов, русалок и фею (ассистентку Мастера Травника).

– А разве они хорошо колдуют? – удивилась Найт.

– Не! – старшекурсники заулыбались. – Но тут такое дело: судьи – это местные жители. Они не разбираются в теории магии, им главное, чтобы было весело и зрелищно. А нам главное, чтобы они радовались: потому что вообще-то цель праздника – наладить контакт с рыбаками, которые в обычной жизни нас не жалуют. И зачастую два огра, которые жонглируют визжащими гоблинами, или русалка, танцующая в бокале, нравятся им куда больше, чем изысканные, но суховатые иллюзии Мастера Эренгольта. Ведь сложнее не значит лучше.

– А уж пироги наших кухарок и вовсе топят столько судейских сердец, что впору их запрещать! – шепотом поведал пятикурсник Твигго. – Слишком магичная магия!

И он закатил глаза так мечтательно, что у всех заурчало в животах: немедленно захотелось чаю.

– А по какой программе мы выступаем? – полюбопытствовал Фрэнсис. Близнец уже деловито похрустывал пальцами, готовый восторгать колдовством столько рыбаков, сколько потребуется.