Точнее – не хотела. Казалось, вдох разобьет магию, непременно оказавшись слишком шумным.

Боги, как это красиво. Ты правильно сюда пришла, Ладислава. Кто еще может тебе помочь, кто еще может сотворить настоящее чудо – если не Этот? Невозможный, невероятный, упоительно-рыжий сыщик…

Но вот – финальная нота. И тишина.

Полоска света, выбивающаяся из-под двери, затемнилась, когда к ней процокал кто-то маленький. Послышалось собачье фырканье. Потом мужские шаги. Дверь открылась, и на пороге очутился Берти, странно-темный на фоне света.

На его лице не было привычного воодушевленно-лукавого выражения – только спокойная задумчивость и приятная усталость.

– Найт? Добрый вечер, – удивился Берти. Голос у сыщика был чуть хриплый после долгого молчания.

А еще в нем проскользнули нотки смущения: ведь Берти никогда не играл для других. Только псу. По ночам.

Ладислава не ответила. Она завороженно глядела на смычок в руке детектива. Голден-Халла тоже на него глянул, а потом спрятал за спину, как орудие убийства.

– У тебя все нормально, госпожа адептка? – аккуратно поинтересовался рыжий.

Лицо у девушки было странное. Мечтательно-задумчивое, очень серьезное, а взгляд бархатный и какой-то плывущий.

– Это вы играли? – выдохнула Ладислава.

– Да.

Найт судорожно сглотнула.

– Н-недурно! – выдавила она с идиотской улыбкой.

Жмых! Кощунство так принижать то, что ты слышала! Но не говорить же ему, что после его песни и жить не хочется? Или, напротив, хочется как никогда…

– Спасибо, – рыжий сощурился. – У тебя был какой-то вопрос?

– Да, – девушка сглотнула, тряхнула волосами, приходя в себя. – Я хотела спросить… Вы можете как-то прокомментировать снятие неснимаемых проклятий?

Берти показал большой палец: ты решилась, умничка! А потом признался:

– Пока не знаю. Мне нужно больше информации. Ты тепло одета? Сможешь прогуляться?

– Сейчас? – удивилась Найт.

– Да. Сегодня та особенная ночь, когда я собираю ловкокрабсов. Перенести нельзя: они выползают из моря, чтоб принять лунную ванну, лишь трижды в году.

– Даже в такую погоду? Луны же не видно.

– Этим занудам дата важнее. Если согласна – по пути мне все расскажешь.

– Да. Конечно. Пойдемте.

Сыщик еще раз критически оглядел адептку. Шэппар ему понравился, но – мало! Берти снял с вешалки огромную пеструю шаль – внучатую племянницу одеяла – и ловко обмотал Ладиславу на манер кулька с орешками. Заколол спереди булавкой и негромко хмыкнул, оценив получившегося шамана:

– Тебе б еще перо в прическу…

Сам он надел темно-синий непромокаемый плащ, лихой длинный шарф и перчатки без пальцев. Приказал псу сторожить, прихватил ведро, железные щипцы и попросил Ладиславу сесть в другую лодочку.

– Надо вернуть ее на большую землю! – пояснил он.

«Козочка и волк. Волк и козочка», – подумала Найт. Вот только волком, кажется, была она.

* * *

Они шли к морю. По дороге Ладислава все никак не решалась начать свой рассказ о проклятии, а сыщик не торопил.

Вместо этого он, вновь оживший до дневного уровня говорливости, беззаботно комментировал все вокруг. Получалось в стиле чокнутого экскурсовода: «А вот это – сосна. Сосна-У-Башни, так ее зовут. В день, когда я приехал на Этерну, на ней поселился дятел, и Элайяна сказала коллегам, чтоб делали ставки – дятел или я задолбим их быстрее. Дятел сдался сразу: улетел».

Стоило им выйти на пляж – точнее, выкарабкаться, сбоку, со стороны прибрежных скал, – как Берти воскликнул:

– Ага! Вот и они, красавчики. Видишь?

Найт видела, еще бы! Начиная от свинцово-серой кромки воды и по всему песчаному пляжу рассыпались, как жемчужины, мерцающие существа, и впрямь отдаленно напоминающие крабов. Они лежали в шахматном порядке, и, казалось, расстояние между ними выверялось по линейке.

– Загорают, бестолочи! – хмыкнул Берти.

– А кто такие эти ловкокрабсы? – шепотом спросила девушка.

– Очередные жители Этерны, – с готовностью пояснил сыщик. – Очень организованные ребята, помешаны на порядке и соблюдении личного пространства. Да. Личное пространство – это для них крайне важно, нельзя переоценить. У них много… м-м-м… волшебных свойств. Но меня интересует одно: если их недельку подержать в плену, они начинают исходить желчью. А Элайяна делает из нее превосходный ловкучий эликсир. С его помощью замки открываются в два счета. Его продают на материке, но так куда выгоднее.

– А зачем сыщику вскрывать замки? – засомневалась Найт, верная слуга закона.

– Ты даже не представляешь, сколько раз всякие нехорошие люди пытались меня усекновить, – хмыкнул Берти. – У большинства из них принято предварительно держать жертву в запертом подвале в наручниках. В таких случаях пузырек с ловкучим эликсиром очень кстати! Так, Ладислава. Посиди на камне, пожалуйста, я соберу несколько штук и вернусь.

Но Ладислава не хотела сидеть на камне.

Вместо этого она постояла, глядя на то, как мастер Голден-Халла аккуратно подкрадывается к веренице крабсов со стороны воды. Большинство он обходил по дуге, без интереса, к иным наклонялся и всматривался, некоторых после инспекции подхватывал щипцами и опускал в ведро.

Это длилось очень долго. Ладислава соскучилась. И тихонько потопала вслед: «Посмотрю поближе».

Не желая мешать, она остановилась у начала «цепочки». Стало видно: все крабсы разные. Некоторые раздутые, как шарики, другие почти плоские.

Ладислава с любопытством наклонилась к крайнему крабсу. Он был круглым, как рыба-еж. Очень хотелось толкнуть и посмотреть, как он покатится…

И, кажется, крабс почувствовал это крамольное желание. Он вдруг шевельнулся и медленно поднялся на щетинистые ножки. Девушка смотрела на него со смесью любопытства и отвращения: выглядела тварь жутковато, но вряд ли могла причинить вред.

Ловкокрабс наставил глаза-усики на Ладиславу и задумчиво переступил с ноги на ногу, и на ногу, и на ногу, и на ногу. Адептка на всякий случай отшагнула назад, и полный сомнений крабс сделал то же самое.

Расстояние между ним и двумя его крабсоседями уменьшилось.

Рисунок сбился. Личное пространство, о котором предупреждал Голден-Халла, нарушилось. И тотчас все три зверюги как бы ахнули от возмущения и стали раскаляться… Из серебряного окрасились в желтый, потом оранжевый, красный…

Найт сделала еще два шага назад.

– Что за… Мастер Берти?! – окликнула она сыщика, ушедшего крабсов на пятьдесят вперед.

Тот мгновенно обернулся.