сначала гимны Агни, затем Индре и т.д., а в остальных мандалах критерием является авторский принцип — имена авторов (иногда явно недостоверных) донес до нас перечень их в Анукрамани.

Гимны мандалы IX по своему содержанию привязаны к ритуалу. Исключение составляет группа гимнов, замыкающих эту мандалу, — гимны 109-114, которые единодушно рассматриваются исследователями как приложение. При всей своей ритуальной обусловленности гимны Соме-Павамане не дают представления о строгой последовательности ритуальных действий, и требуется реконструкция на основании многих гимнов для того, чтобы восстановить ход ритуала во времени. Авторы этих гимнов, лишенных сюжета, постоянно перескакивают от метафорического и символического изображения одного момента ритуала к другому, снова и снова возвращаясь к уже сказанному, и различить линейную последовательность ритуальных действий в этом калейдоскопе весьма нелегко. Сома отражен в этих гимнах только как ритуальная субстанция: начиная с выжимания сока давильными камнями из замоченных стеблей растения и кончая вкушением напитка бессмертия. При этом, как отмечает Рену[436], и о Соме-растении, и о Соме-напитке сказано далеко на все. О предыстории Сомы на основании гимнов мандалы IX мы не узнаем ничего. О том, что орел унес с неба, с высокой вершины, растение Сомы, и что в орла стрелял из лука стрелок Кришану, выбив у него маховое перо, мы узнаем за пределами мандалы IX из гимнов IV, 26 и 27. Смутные намеки на лунную природу Сомы встречаются в поздней части РВ в свадебном гимне X, 85 — вообще же это более поздняя идентификация[437], а в мандале IX Сома нередко отчетливо отождествляется с солнцем.

Еще одна особенность гимнов Соме-Павамане заключается в отсутствии каких-либо мифологических сюжетов, связанных с этим персонажем. Можно сказать, что Сома-бог вообще очень слабо входит в мифологию РВ. Описание его свадьбы с дочерью Солнца Сурьей относится к хронологически самому позднему пласту РВ — мандале X. Если Сому и называют иногда “убийцей Вритры” (vrtrahän- — характерный эпитет Индры)[438] или упоминают его в связи с открыванием пещеры с коровами (миф Вала[439]), то здесь имеет место перенос на Сому героических деяний Индры и ничего более.

Содержание гимнов Соме-Павамане в высшей степени монотонно, что вполне естественно, учитывая, с одной стороны, соотнесенность этих гимнов с одним и тем же ритуалом и отсутствие каких-либо мифов, с другой. Гимны этой мандалы напоминают упражнения на одну и ту же заданную тему. Это разные варианты одного содержания — восторженное, преувеличенное и метафорическое изображение ритуала приготовления амриты. Сюжеты в этих гимнах не разрабатываются, описания линейной последовательности событий нет. Рену назвал такой принцип построения текста циклической композицией[440]. В гимнах повторяются отдельные стихи и формулы или же разрабатываются их многочисленные варианты.

Гимны мандалы IX обладают, как не раз отмечалось исследователями, некоторыми специфическими особенностями языка. Среди личных глагольных форм перфект встречается сравнительно редко, а аорист, наоборот, весьма часто. Перфект, как известно, в основном своем значении выражает состояние, длящееся в своих результатах, а аорист — точечное действие, произошедшее в недавнем прошлом, т.е. прошлое на глазах у зрителя, что вполне соответствует ситуации ритуала. Например, IX, 17, 1: “Как реки — низиной, / Бурные, убивающие врагов / Соки Сомы потекли (аог.), стремительные”; или IX, 109,19: “Выпущен (аог. pass.) конь-победитель через цедилку, / Сома в тысячу потоков для Индры”.

Для синтаксиса этой мандалы характерен асиндетон: последовательность коротких независимых предложений без союзов; подчинительная связь используется мало — обычно это бывают определительные придаточные предложения (совсем редко придаточные выражают причину, цель и следствие). Широко распространены обороты сравнения, причем частица сравнения иногда бывает опущена (что приводит к размытости границ между сравнением и идентификацией). Часто встречается нанизывание определений, в том числе причастных (моделью служит часть имени бога pävamäna-), и приложений. Для этой мандалы (в отличие от других) не характерны ряды эпитетов прославляемого божества в вокативе. Весьма ограничен круг лексики мандалы IX, при этом она нередко бывает соотнесена и с ритуалом, и с космосом.

Чисто лингвистическая характеристика Сомы в РВ (прежде всего в мандале IX) может тоже пролить некоторый свет на то, как ведийцы представляли себе это божество. Само имя soma- является существительным мужского рода, произведенным от глагольного корня su- “выжимать” (sc. сок из растения) с помощью не очень продуктивного суффикса -ma-, который образует существительные как с абстрактным, так и с конкретным значением. Это ритуальное название жертвенной субстанции, из которой выжимают сок. При этом слово söma- обозначает одновременно и растение, из которого выжимают сок, и самый сок, и бога, представляющего собой персонификацию этого сока, и далеко не всегда в гимнах легко эти значения различить[441], например, в IX, 12, 5: “Сома, который помещен / Внутри кувшинов, в цедилку, — / Его держит сок (indu-) в объятьях”; или в IX, 61, 24: “Поддержанные тобой, с твоей поддержкой, / Да будем мы теми, кто преодолевает препятствия! О Сома, следи за заветами!” Таким образом, мы знаем только ритуальное обозначение той жертвенной субстанции, из которой выжимали сок, а бытовое название этого растения остается неизвестным. Кроме того, в качестве названия Сомы может употребляться причастие от корня su- suta-, букв. “выжатый” (sc. сок) — существительное мужского рода.

В РВ употребляются и другие названия Сомы. Одно из них amçu- m. 1) растение Сомы (обычно его переводят как “стебель Сомы”) и 2) сок Сомы. Это слово восходит к общей индоиранской эпохе[442]. Другое название — dndhas- n. 1) растение Сомы, побег и 2) сок Сомы, еще более древнее — оно относится к общеиндоевропейской эпохе[443]. Все эти три названия употребляются в гимнах в том или в другом значении, которое не всегда ясно из контекста, мало того — они могут комбинироваться друг с другом. Например, в гимне Агни IV, 1, 19: “Он словно пробуравил чистое вымя коров, / (Добыв молоко,) очищенное, словно вылитый сок (dndhas-) растения Сомы (amçu-)”. Ср. однако, VII, 98, 1: “Адхварью, принесите в жертву красноватый выжатый / Сок Сомы (amçu-) для быка людских поселений!” или VIII, 24, 16: “Налей же более пьянящего, / Чем мёд, соку (andhas-), о адхварью!” Очень употребительным названием сока Сомы является indu- m. “капля” (только в применении к Соме) и более редкое drapsa- m. id. (также о других жидкостях: дожде, семени и метафорически).

Для языкового портрета Сомы показательно, с помощью каких глаголов описываются действия самого этого божества и действия жрецов в отношении него. Чтобы легче было понять образность в описании Сомы, следует напомнить, какие