Как же сбился с пути столь высокий талант?

Случай все изменил тогда.

Ветер листья роняет в лазурный поток,

Отыщу на зеленых холмах

Столь родную мне хижину из тростника,

С крышей ветхою, что из соломы.

Мне пустой разговор с тобой под луной

Подойдет, тебя слушать люблю.

Дождь осенний пойдет, и густой туман

Нас окутает в эту ночь.

Время быстро летит, уносится вмиг,

Уже скоро в других окажусь я местах,

И от скуки махать мухоловкой примусь,

Вспоминая те вечера[58].

Шао Цзюнь была не сильно образована, поэтому не могла оценить качество стиля, хотя слова «густой туман» точно нашла. Еще ей понравилось аккуратное написание.

– Твое имя там есть.

Мрачное лицо Яньфэй вмиг просветлело.

– Правда? Ха! Действительно, не обманул… Выходит, имена других служанок – «Цветная парча», «Любование весной», «Семиструнная цинь» – тоже взял из стихотворений. Не думала, что хозяин так много знает.

Шао Цзюнь украдкой улыбнулась. Взять два слова из стихотворения, превратив в имя, не требовало серьезного образования, но малышка оказалась очень наивной.

Яньфэй воодушевилась и продолжила разговор:

– Госпожа, покажите мне, откуда имя «Любование весной»?

Она указала на стены, где висели листы со стихотворениями, написанными аккуратным почерком. Строки оказались написаны разными стилями: уставным письмом кайшу, хотя обычно стихотворения записывались скорописью цаошу или синшу. Имя Сюнь Фан, которое означало «Весенняя Орхидея» или же «любоваться цветеньем весны», «Искать общества публичных женщин», было действительно взято из стихотворения:

Год за годом я еду по битвы полям,

На одежде осела пыль.

Я к зеленым холмам устремляю коня,

Любоваться цветеньем весны.

Горы, воды вокруг, не могу все объять,

Лунный свет под копытом

Вновь домой зазывает меня[59].

Большинство стихотворений не имело подписи, кроме одного: «Лунной ночью пьян до бесчувствия отшельник с Облачной горы, нетвердой рукой записывает „Беседку на зеленых холмах в округе Чичжоу“ мужественного Му-вана».

– Яньфэй, этот отшельник с горы – твой хозяин?

– Я не знаю, но писал тексты он.

Шао Цзюнь не научилась каллиграфии, хотя могла различать стили. Все надписи в комнате выводили кропотливо, словно ребенок занимался по прописи. Только в последнем стихотворении написание вышло довольно свободным. Даже напившись, «отшельник» сделал все очень аккуратно, пусть и вольно. А «мужественный Му-ван», насколько знала девушка, – известный генерал эпохи Сун, Юэ Фэй, который боролся с династией Цзинь. Когда правящий дом пал, император Чжу Юаньчжан пожаловал ему титул «Сунский младший опекун границ государства, мужественный Му-ван». Юэ Фэй написал не так уж и много стихотворений, и все они не очень подходили для того, чтобы выбрать из них имя для девочки. Шао Цзюнь не понимала, как этому «отшельнику» пришла в голову такая мысль.

– Слушай, Яньфэй, почему твой господин использует стихотворения Юэ Фэя при выборе имени?

Глаза у малышки загорелись:

– Вы такая умная! Оказывается, тоже знаете этого поэта? Хозяин говорил, что очень уважает его, вот и повесил стихи здесь.

«В комнате стихотворения только генерала?» – эта мысль заставила Шао Цзюнь замереть.

В детстве она немного умела читать, а на пути в Европу господин Чжу еще подучил ее. Он не очень любил произведения изящной словесности и мало занимался с ученицей. Юэ Фэя знают больше как военачальника, и в народе говорили только о стихотворении «Кровь от ярости в сердце клокочет», потому Шао Цзюнь не знала, что он написал также «Беседку на зеленых холмах в округе Чичжоу». Услышав о преклонении хозяина Яньфэй перед Юэ Фэем, бывшая наложница успокоилась и подумала: «Подозреваю, вчера меня спас отшельник с Облачной горы». Затем внимательно осмотрелась. Помещение казалось довольно просторным, белоснежные стены украшали свитки со стихами, окна были открыты. Посмотрев в одно из них, девушка поняла две вещи: только-только начинало темнеть, и снаружи росла большая софора японская[60] с пышными бутонами.

Судя по комнате, которая выглядела весьма внушительно, ее спаситель не самый простой человек. Шао Цзюнь невольно нахмурилась и спросила:

– Как зовут твоего хозяина?

Яньфэй удивленно захлопала глазами:

– Вы не знаете? Я тоже.

– Тогда как?.. – Бывшая наложница замерла.

– Зову хозяином, и все.

Ассасин усмехнулась. Когда в гареме ей пожаловали титул Милосердной, она сама знала только фамилию императора – никто не смел звать его по имени.

– Отведешь к нему? Он все-таки спас меня.

– Вам уже лучше? – Девочка снова удивилась.

– Лучше, – ответила Шао Цзюнь. Затем приподнялась и села, сжимая кулаки.

Несмотря на глубокое ранение, девушка чувствовала себя лучше после полученного лечения. Она не знала, каким оно было, однако боль уменьшилась, а после выпитого отвара рука стала двигаться намного лучше. Ногам тоже стало легче. Прыгать пока не получится, зато ходить – без проблем. Яньфэй восхитило то, как держалась новая знакомая.

– Два дня назад хозяин сказал не беспокоить вас, а просто лечить, поскольку рана серьезная. Обещал сам зайти, когда вы очнетесь.

– Два? – округлила глаза бывшая наложница.

– Ага. Господин принес вас позавчера.

Шао Цзюнь не могла поверить, что столько времени пробыла без сознания. Тут же в голове возникли вопросы: «Евнух Чэнь тоже здесь или ушел? Где яшмовая подвеска? Как можно спокойно лежать тут, когда наставнику грозит опасность?»

– У меня к нему срочное дело. Не могу ждать.

– Ладно. Наверное, сегодня господин будет на «Золотой птице»[61] наслаждаться прохладой, – ответила Яньфэй.

– Как пройти туда?

Девочка принялась объяснять:

– Если спуститесь, после пойдете вдоль дороги на запад, то увидите дамбу Благородного Мужа, где стоит каменное судно. Это и есть «Золотая птица», господина найдете там. Слушайте… Уже поздно, может, лучше сначала отдохнуть?

Когда она говорила о дамбе, Шао Цзюнь уже поднималась с тахты.

Малышка всерьез разволновалась:

– Хозяин говорил!.. – Она тут же преградила дорогу раненой, которая без труда проскочила сбоку, преодолев несведущую в боевых искусствах служанку. Пока девочка разворачивалась, ассасин уже спускалась по лестнице. – Госпожа, подождите!

Яньфэй помчалась следом, но пока дошла до лестницы, Шао Цзюнь уже вышла на улицу.

Там пышно цвели всякие цветы и деревья, а сам дом оказался невероятно огромным. Уже совсем стемнело, зато свет из комнат немного освещал землю. Это позволило разглядеть среди растений тропинку, ведущую как раз на запад. Девушка быстрым шагом пошла вперед.

«Два дня… – эта мысль не давала ей покоя. – Нужно срочно найти евнуха Чэня и вернуть яшмовую подвеску. Иначе старик Юн доберется до всех нас, включая друга наставника!» Шао Цзюнь понимала: с ее стороны дерзость