Он вздрогнул. Неужели он так изменился? Неужели всему виной она, Маргарет?

Сейчас он был так взволнован и возбужден, что не мог честно и вразумительно ответить на эти вопросы, да ему и не хотелось думать о чем-нибудь подобном. Ему хотелось одного: остаться наедине с ней, чтобы продолжить заниматься тем, чем они только что занимались.

Он шумно вздохнул, разгладил складки на костюме и решительно зашагал к выходу.

Она ничего не сказала согласно подготовленному ею тексту, за исключением одной вступительной фразы: «Добрый вечер, ваша светлость».

Вместо этого Маргарет имела глупость признаться ему, что она по нему скучала, что она все время думала о нем, более того, отбросив прочь увертки, она своим поведением вынудила его поцеловать ее, сделать то, что ей хотелось от него добиться.

О чем она думала? На что надеялась?

Никакого вразумительного ответа на эти простые вопросы у нее не было. Более того, она даже не пыталась найти выход из создавшегося положения, она действовала, руководствуясь одними чувствами, отнюдь не благоразумием. Вместо этого она забрала шаль, улыбнулась лакею, который расчистил перед ней путь к выходу, и прошла к дверям так спокойно, будто не собиралась встретиться с герцогом, выглядящим как настоящий пират и предпочитающим действия словам.

Выйдя на улицу, она окинула взглядом длинную вереницу стоявших карет.

— Велеть подавать ваш экипаж? — любезно спросил лакей у входа.

Маргарет замялась, что скажет слуга Энни, когда прочтет ее записку, в которой она сообщит ей, что самостоятельно доберется до дома.

— Пожалуй, не стоит так беспокоиться. Мой экипаж совсем рядом. Я дойду туда за минуту. — Маргарет приветливо улыбнулась лакею, как будто было в порядке вещей то, что леди в одиночестве пройдет несколько сот футов в ночной темноте до своей кареты.

Напротив, это было чрезвычайно удивительно, если не сказать неприлично. Но ведь не зря ее прозвали Скандальной Леди. Отказавшись от родительской поддержки, разорвав помолвку, занявшись писательским ремеслом, — нет, после всего этого она уже не боялась нарушать те мелкие условности, через которые побоялась бы переступить любая другая девушка. Более того, она писала полуфантастический роман, где главными действующими лицами были ужасный дракон и героиня, пусть не очень красивая, зато смело боровшаяся со страшными чудовищами.

Неужели она постепенно привыкла… к необычному, или, как бы выразиться помягче, к непривычному? Нарушая все приличия, она слишком рано покидала светский вечер, направляясь на свидание с огромным и чертовски красивым герцогом.

Маргарет улыбнулась, подобрала платье, чтобы было удобно идти вдоль длинного ряда карет, и устремилась вперед навстречу поджидавшему ее приключению.

Отдав указание кучеру герцога, она откинулась на спинку кареты, прячась от посторонних глаз.

Лашем не знал, куда они едут, впрочем, какая разница, — главное, они наконец остались наедине. Тут его воображение разыгралось. И от возникших перед его мысленным взором картин он совершенно потерял голову.

Смешно, раньше он считал себя начисто лишенным воображения, а тут… он будто наяву видел обнаженную Маргарет в своей постели.

Она ласкала его нежными пальцами, и он вдруг чуть слышно застонал от охватившего его возбуждения, но тут же опомнился. Не хотелось думать, что ничего подобного не будет, что они опять всего лишь прокатятся в карете. Да, снова будут поцелуи, но теперь ему хотелось большего. Он вдруг испугался того, что, несмотря на свою смелость, Маргарет может не захотеть или не осмелиться переступить последнюю черту.

Что, если она этого не сделает, то как ему быть дальше?

— Это самое настоящее приключение, ваша светлость. — Маргарет усмехнулась. — Похоже, оно не сулит нам никакой опасности, а одно лишь наслаждение, не так ли?

Она дразнила его, как будто он не знал, чем обычно оканчиваются подобные поездки в карете.

Ее теплая улыбка и ласковая усмешка невольно успокоили Лашема. Как знать, может, их приключение закончится лучше, чем он надеялся.

— Согласен. И хочу выразить вам свою признательность.

— Почему вы благодарите меня? — тихо-тихо рассмеялась Маргарет, целуя его в подбородок.

У Лашема прервалось дыхание. Сейчас он плохо соображал, ему было не до этого.

— Я… — он запнулся, — мне приятно, что вы не смеетесь надо мной.

Маргарет удивилась. После короткой паузы она спросила:

— Это потому что я не смеялась над вашим именем?

— Нет, вовсе не поэтому. — Лашем нежно сжал ее ладонь. — А может быть и поэтому, я не знаю. — Он тяжело вздохнул. — Может быть, вот почему. Я ведь попросил вас о приключении, и вот вы согласились.

В его голосе было слышно столько затаенного одиночества, что у Маргарет сжалось сердце.

Но ведь он действительно был одинок. Лашем это знал лучше, чем кто бы то ни было. У него был один-единственный друг, который бывал в Лондоне наездами. Ему не с кем было пошутить и посмеяться, ему даже не с кем было пойти в картинную галерею, чтобы вместе полюбоваться картинами.

Ему не с кем было даже целоваться. Но теперь Лашем не просто хотел, он жаждал иметь все это, но без Маргарет он был бессилен. Теперь она была для него важнее всего на свете.

Пусть их счастье будет недолгим. Пусть. Но теперь он не собирался рвать с ней отношения, как это случилось несколько недель назад после глупой размолвки.

— Больше я никогда не буду смеяться над вами, — серьезно, глядя ему в глаза, проговорила Маргарет и тут же улыбнулась. — Разве только тогда, когда вы расскажете какую-нибудь смешную историю, чтобы меня рассмешить.

Лашем едва не расхохотался, но вовремя сдержался. Он совершенно не умел рассказывать анекдоты.