– Я не собираюсь вам препятствовать, – произнес хозяин дома. – Вы сделали хороший ход в нашем поединке и заслужили награду. Можете забрать все, что найдете в моем бюро. Насколько я понимаю, ваша высокоученая спутница жаждет на них взглянуть. Берите все, кроме этого свитка!

Он указал на пергамент с печатью, который Илона все еще держала в руках.

– Именно на этот документ я и желала бы взглянуть, – сказала она.

– Этого никак нельзя, – развел руками Брюс.

– Мы уходим, – сказал художник и потянулся к кольцу.

– Постойте! – крикнул колдун, да так, что стены дрогнули и с потолка посыпалась штукатурка. – Вы не понимаете, во что ввязались.

– Опять пугаете?

– Нет… Я могу сделать так, что кольца на ваших пальцах рассыпятся в прах. Я их выковал, и они подчиняются только моей власти. Вообразите, что вам придется остаться в веке сём! Без денег, без связей… На какую судьбу вы обрекаете себя и свою высокоученую спутницу? Да я и раньше мог это сделать, еще тогда, когда вы начали шастать туда-сюда. Вопрос, почему я не сделал этого?

– И почему же?

– Потому что хочу, чтобы вы добровольно вернули мне мою собственность.

– Собственность?! – взъярился Иволгин. – Как вы смеете называть самую лучшую девушку на свете своей собственностью!

– Вот мы и подошли к сути дела, – вкрадчиво произнес Брюс. – Смею, потому что именно я создал Анну Болотную. И могу доказать сие.

– Создал? – опешил художник. – В каком смысле?

– В том же, что и вы, господин живописец, – последовал ответ. – Я ее придумал. Всю, от ноготка на мизинце правой ноги до последнего завитка волос. Я тоже своего рода художник, с той лишь разницей, что искусство мое не ваяние и живопись, а механика и алхимия. Вы не задавались вопросом, господин Иволгин, почему ваша… м-м… Золушка само совершенство? Молчите! Вижу, что – нет… Ответ прост – она кукла. Механическое подобие живого человека.

– Н-нет, – помотал головою Гарик. – Это бред… Она живая! Дышит, у нее бьется сердце. Она умеет плакать. В конце концов, она с удовольствием ест и пьет.

– Разумеется! – самодовольно усмехнулся колдун. – В противном случае окружающие давно заметили бы, что это подделка под живую девушку. Я много лет потратил на ее создание. Признаюсь, все, что у меня поначалу получалось, выглядело не более живым, нежели автоматоны знаменитого французского мастера Пьера Жаке-Дро. Они занимательны, но не более того. Я же хотел сотворить свою Галатею. Увы, никакое мастерство, никакая тщательная подгонка деталей не может превратить куклу в живого человека. Отчаявшись, я обратился к силам тьмы. И был услышан. Как только я подписал договор, то немедленно обрел знание, как превращать мертвое в живое. Моя мечта исполнилась. Однако и цену пришлось заплатить немалую. Думаете, аду достаточно было моей жалкой души? Как бы не так! Я должен был продать ему десятки душ. Тогда я начал ковать волшебные кольца, которые юные, прекрасные девушки должны были вручать своим избранникам, превращая их в своих вечных рабов. Так в Ветрограде появились снежницы и цверги…

– Занимательная история, – проговорил художник, все еще цепляясь за здравый смысл. – Я одного понять не могу: зачем вам тогда ухаживать за Анной, если она и без того ваша собственность?

– Затем, что мне нужна ее любовь, – ответил Брюс. – Не покорство, не раболепие – свободное чувство. Я пошел на риск, одарив ее кольцом для путешествия меж временами. Мне хотелось поразить ее воображение, через удивление и восхищение моим искусством расположить к себе.

– И у вас ничего не вышло, – сказал Иволгин. – Так что отправляйтесь к тому, кто купил вашу душу.

Он шагнул к девушке и взял у нее свиток. После чего вынул из-за обшлага рукава камзола зажигалку и щелкнул крышечкой, поднеся трепетный огонек к краю пергамента.

– Да постойте же! – крикнул колдун. – Вы подумали, что будет с вашей Золушкой, когда меня не станет?

– Ничего страшного, – пробормотал художник – краешек свитка начал потихоньку обугливаться. – Я сделаю все, чтобы она была счастлива. А заодно и все эти несчастные рабы выкованных вами колец.

– А если она сломается?! Вы сможете ее починить, не зная того, что знаю я?!

– Неужели же вы думаете, что я вам поверил?

Пергамент горел неохотно – стоило закрыть зажигалку, как он тут же гас.

– Легенда о Железной Деве! – вдруг воскликнула Илона.

– Что? – удивленно переспросил Гарик.

– Я вспомнила! – продолжала его спутница. – Есть такая городская легенда, бытовавшая в Ветрограде в XVIII и XIX веках. В ней говорится о мастере, который продал душу дьяволу, чтобы оживить созданную им куклу, но она же его и уволокла в пекло.

От этих слов Брюс содрогнулся, лицо его исказил ужас.

– Ну и черт с ней, с легендой! – выкрикнул художник, яростно щелкая зажигалкой, огонек которой становился все слабее, но проклятый свиток ни в какую не желал гореть. – Почему я должен верить всяким байкам?

– Этого я не могу сказать, – пожала плечами кандидат исторических наук Прохорова.

– Я… Я могу сказать! – спохватился Брюс и бросился к бюро.

Откинув доску, служившую столешницей, когда бюро использовали в качестве письменного стола, он вынул огромную папку, положил ее на большой стол, раскрыл и принялся выкладывать большие листы бумаги. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – это чертежи. Гарик прекратил бесплодные попытки поджечь свиток, сунул его за пазуху и снова вынул из кармана револьвер. Держа его наготове, он приблизился к столу. Иволгин был художником и потому сразу разглядел в чертежах не просто металлический скелет, щедро уснащенный набором пружин, шестеренок, кулачков и шкивов, а неповторимый силуэт фигуры Аси. Чертежи демонстрировали все стадии создания механической куклы с указанием размеров. Тот, кто чертил их, не пользовался метрической системой, поэтому понять, что означают указанные цифры, Иволгин не мог. Зато его напарница впилась в чертежи понимающим взглядом. Шевеля губами, она читала пояснительные надписи, видимо, выполненные на латыни.

– Я не могу утверждать, что это именно твоя Золушка, – проговорила Илона, – но, похоже, что это чертежи автоматона, выполненного в человеческий рост…

– И что это доказывает? – упрямо проговорил художник. – От этих чертежей до моей Золушки – бесконечность! И потом, разве ему можно верить? – Он ткнул стволом револьвера в сторону внимательно прислушивающегося к их разговору колдуна. – Может, он морочит нам голову. Ведь он – черный маг! Сам в этом признался!

– Тогда почему он так боится? – спросила напарница.

– Я не пойму, подруга, ты на чьей стороне? – возмутился Гарик.

– Успокойся – на твоей, – откликнулась кандидат исторических наук Прохорова и добавила: – И потому не хочу, чтобы мы совершали поступки, основанные на неверных выводах. Кстати, дай-ка мне свиток…

Иволгин вынул чуть-чуть обуглившийся по краям пергамент