Рука снова начала слушаться, но вместе с этим пришла и боль. Я в каком-то полузабытьи добрел до места, помог поставить палатки и тут же забрался в свою. Еще и гроза началась. К счастью, гром гремел где-то вдали: до нас долетали только редкие тяжелые капли, бьющие по брезенту словно хрустальные молоточки. Я начал сползать в пучину сна, когда полог палатки откинулся.

Она стояла прямо там, на границе тепла и холода. Капли воды стекали по длинным темным волосам, и огромные черные глаза смотрели прямо на меня.

— Я… — я не знал, что сказать. Перед глазами стояла та самая богиня войны, как выглядела Юлия Вильгельмовна, когда несколько часов назад спасла мне жизнь, и в то же время я еще не забыл другую…

— А! Ничего не говори! Сегодня, именно сегодня, ты мой! С этим-то ты спорить не будешь⁈ — девушка решительно сделала шаг вперед.

— Сегодня — я твой, а ты моя…

Вся боль, все мысли — разом все осталось так далеко и стало так неважно. Были только мы, два тела, две души, которые сегодня любили друг друга до самого донышка. Под перестук дождя и отблески молнии. И так раз за разом, пока не наступило утро…

Вернее, я проснулся от того, что его не было. Должно было уже показаться солнце, но вокруг стояла только густая водяная хмарь. Мелькнула мысль: хорошо, мы не остались внизу — точно бы залило. А потом я подполз к краю палатки и приоткрыл вход. Действительно, солнца не было, море гуляло многометровыми волнами, так что сразу становилось понятно. В ближайшие часы, а то и дни, пока все это не успокоится, нам и думать нечего, что кто-то сможет за нами приплыть или прилететь.

Но самым главным было не это! В бухте рядом с турецкой стоянкой — сейчас-то я прекрасно знал, что там не просто зеленая стена леса, но и широкий плоский пляж, на который так удобно высаживаться после долгого плавания. Так вот рядом с ним сейчас стоял корабль, а над вороньим гнездом развевался красный флаг с белым полумесяцем и пятиконечной звездой. Турки!

Целый бриг, а это несколько сотен человек. И теперь мы с ними заперты на этом острове на несколько дней!

— Что там? — Стерва… Нет, Юлия, тоже проснулась.

Глава 17

Воняет, а мне уже плевать, привык. Мы уже два дня на острове, где-то внизу ходят турки, ищут нас, а я сижу, сушу портянки. Один из плюсов непогоды — низкое давление, а значит, дым стелется по земле, и можно не беспокоиться, что нас заметят.

— Григорий Дмитриевич, скоро обед, но надо бы порции уменьшить, — ко мне заглянул Жаров.

Поручик после крушения проявил себя наилучшим образом. И на природе умел себя вести, и в бою показал себя, и, главное, настоял, чтобы мы взяли с собой турецкие припасы. Без тех сухарей и крупы было бы туго, а так еда есть, вода тоже, а значит, можно продолжать прятаться и не высовываться.

— Почему уменьшить? Мы же на четыре дня рассчитали! Или думаешь, непогода дольше будет?

— Кто знает, — поручик пожал плечами. — Но мы сидим тихо, силы не тратим, можно и поголодать. А так, с запасами всегда спокойнее будет.

— Давай на неделю заложим тогда…

Я помог поручику поделить порции. Потом вскипятили воду, засыпали перловку и оставили доходить уже без огня. Его хоть и не видно, но с этой бесконечной влажностью у нас не так много сухих дров. Надо еще и их экономить.

— Турки с утра снова пытались «Призрачный огонь» запустить, — Жаров заодно поделился новостями. Сегодня была его очередь сидеть на краю скалы и следить за врагами.

— По такой погоде — без шансов.

— Точно. Его сначала кинуло вверх с такой силой, что крылья хрустнули и повисли. А потом об море швырнуло. Жалко, что пилота вытащили.

Я кивнул. Один враг не изменил бы ситуацию, но врагом от этого он быть не перестанет. Скорее бы снова увидеть небо… Хорошо, что хоть турки не особо нас ищут. Так, покричали, заметив разграбленный лагерь, а потом почти полным составом засели у берега под тентами. Тоже жгут костры, греются и ждут…

Что нам принесет завтра.

* * *

— Ахмет-Хамид-паша, — рядовой в феске, засаленной от постоянного сидения рядом с масляными лампами, склонился перед турецким капитаном.

Рано его было так называть, рано. Но тут не было никого лишнего, а все солдаты знали, как их командир мечтает поскорее получить генеральское звание. Чтобы его сын был уже не эфенди, а беем, чтобы дочь могла выйти не за какого-то чавуша-полицейского, а за кого-то приличного.

— Рядовой Эмре пришел в себя, — новые слова заставили Ахмет-Хамида оскалиться.

Наконец-то он узнает, что именно тут случилось, кто напал на лагерь его брата и убил того, бросив тело, словно мусор. Ахмет-Хамид поднялся и, поскрипывая от влажности и возраста суставами, пошел к медицинской палатке.

— А, Ахмет-друг, ты быстро, — офицера встретил жизнерадостный голос врача.

Англичанин, который у себя в Лондоне родился в трущобах, но здесь, на землях великого падишаха, почему-то считает себя равным эфенди. Ахмету в который раз пришлось постараться, чтобы исполнить приказ своего господина Аали-паши и не показывать норов перед союзниками.

— Раненый что-то говорил? — спросил Ахмет.

— Да, и ты не поверишь, — англичанин замахал руками, а потом они вместе со все еще слабым Эмре рассказали удивительные новости.

Как оказалось, на отряд брата напал не случайный враг, а отряд самого Капитана-паши. Враг всего османского народа оказался вдали от своих, но даже так удача его не оставила. Малыми силами он разгромил взвод Абдул-Хамида, один против десяти, и выжил. Но даже удача злых духов не бесконечна. Эмре готов был поклясться, что во время сражения буря была уже близко, а значит, проклятый враг не смог бы сбежать.

— Он заперт тут, с нами, — английский доктор тоже был воодушевлен. — Если вы сможете его найти и захватить, Ахмет-паша, то благодарность Лондона не будет знать границ.

Турок криво улыбнулся, впервые англичанин повысил его. Словно шайтан-искуситель… Но его слова были совсем не важны, потому что теперь Ахмет и так сделает все, чтобы найти и захватить столь важного врага.

— Спасибо, доктор Спенсер, — поблагодарил он врача, все же тот сделал свое дело и помог Эмре