Юноша повиновался, и кругом тут же воцарилась непроглядная темень.

– Сам только через порог переступи, дабы формальности соблюсти, а дальше я уже один за пшеном пойду! – прошептал тем временем Серый.

На автомате кивнув, Иван сделал шаг вперед, в арку, затем, на всякий случай, еще один – кто его знает, где тут у них считается, что ты уже за порогом, а где еще нет – как вдруг под потолком, оказавшимся неожиданно высоким, вспыхнул ослепительно яркий свет.

Юноша непроизвольно зажмурился, а когда почти тут же приоткрыл глаза, обнаружил рядом с собой не одного «пирата», а целых семь, шесть из которых недвусмысленно направляли на последнего обнаженные сабли.

– О, Навь! – горестно пробормотал этот седьмой – не иначе, как раз его, Ивана, спутник под личиной. – Второй раз подряд – и в ту же ловчую яму! Расскажешь кому – засмеют!

– Бежим? – растерянно прошептал юноша.

– Поздно, – вздохнул Серый. – Нас тут ждали – теперь дергаться бесполезно, только хуже будет. Да и некуда уже бежать, – показал он глазами куда-то за спину Ивану.

Юноша обернулся: арка позади него снова была надежно замурована: ловушка и впрямь захлопнулась.

Ну твою ж налево!

– Эй, смертный, – обратился тем временем к Ивану один из шестерки чужаков. – А ну, покажи лицо!

– Делай, – обреченно подтвердил Волк.

Юноша понуро задрал на лоб маску и опустил респиратор.

– Ясно, – прищурившись, кивнул чужой «пират». – А ты у нас кто такой красивый? – воззрился он затем на Серого.

Тот смиренно сбросил личину, представ глазам засады в своей обычной меховой безрукавке.

– Так я и думал! – усмехнулся чужак. – Ну, волчара, на этот раз вляпался ты капитально!

– А то я не вижу! – буркнул Серый.

– Взять его, – отрывисто бросил товарищам чужак. – А с этим, – кивнул он на Ивана – как государем велено!

Четверо водяных – очевидно, это были именно они – обступили Волка, приставив тому к животу, бокам и спине острия своих сабель, а пятый, напротив, опустив оружие, направился к юноше. Свободной рукой вынул из-за пазухи крупную шипастую раковину и сунул ее под нос Ивану:

– Пей, смертный! – в раковине плескалось что-то мутное и пахучее.

Инстинктивно юноша попытался уклониться, попятился – но почти сразу уперся спиной в пресловутую кирпичную стену.

– Не сопротивляйся уж, – убитым голосом посоветовал ему из-под конвоя Серый. – Не яд там у них – зелье сонное, судя по запаху. Хотели бы прикончить тебя на месте – тупо зарезали бы, и были бы в своем праве.

– Именно так, – подтвердил водяной. И повторил: – Пей, гнусный вор! Или вскрою тебе горло, – потряс он саблей, – волью через разрез – и еще потом подумаю, зашивать ли снова!

– Пей уже, – хмуро обронил Волк.

Захрипев от досады, во всех возможных смыслах припертый к стене Иван поймал пересохшими губами край раковины, с отвращением сделал крохотный глоток… И, даже не ощутив вкуса, унесся куда-то во тьму по волнам бурного моря небытия.

Глава девятнадцатая

Иван

Накатив на пологий песчаный берег – мягкий, как перина в гостевой спальне у Яги – незримая морская волна аккуратно оставила на нем Ивана – и тот разомкнул веки.

Никакого моря рядом, конечно же, и в помине не было: юноша полусидел-полулежал на узком кожаном диванчике – довольно жестком, кстати. Тот стоял у стены в не слишком просторной комнате, аккурат напротив еще одного такого же. Между ними же втиснулся низенький журнальный столик, на коем аккуратными рядами лежали разномастные издания в ярких глянцевых обложках – из доброй дюжины наименований взгляд Ивана выхватил смутно знакомые «Вокруг света» и «Караван историй», их иногда приносила домой мать.

Всю стену по правую руку юноши, от края до края и от пола до потолка, занимало панорамное окно. Иван почти машинально дернулся к нему, и то ли от резкого движения, то ли от увиденного у него слегка закружилась голова. Внизу – далеко внизу – жила свой жизнью воскресная Москва: по улицам ползли казавшиеся отсюда игрушечными автомобили, на тротуарах суетились похожие на крошечных букашек пешеходы, по изгибу речной глади скользил белый пароходик…

Этаж, с которого удивленно взирал сейчас на них юноша, был какой-то немыслимо высокий. Пятидесятый? Шестидесятый? Может, вообще сотый?

То есть он что, прямиком из мрачного подземелья перенесся куда-то в почти заоблачное поднебесье?

Отвернувшись от окна, Иван ненароком зацепился взглядом за мысы своих рыбачьих сапог. Скользнул глазами выше: одет на юноше был все тот же прорезиненный костюм, грязноватый и местами еще даже толком не просохший. А вот фонарь, похоже, куда-то пропал. Как исчезли и респиратор с маской – Иван ощупал голову и не обнаружил упомянутых элементов экипировки ни под подбородком, ни на лбу.

Уже без особой надежды потянулся к карману штанов – на удивление, гребешок с полотенцем оказались на месте. Ну, хоть что-то.

За этой немудреной ревизией юноша не заметил, как дверь в комнату отворилась и внутрь заглянула девушка в длинном зеленом платье. Ее черные, как воронье крыло, волосы были заплетены в косу, свернутую аккуратным колечком и украшенную серебристой заколкой в форме этакой короны. В одной руке незнакомка несла аккуратно сложенную одежду, в которой Иван изумленно узнал свои собственные, оставшиеся в багажнике каршеринговой тачки джинсы и рубашку, в другой – держала столь же хорошо ему знакомые видавшие виды кроссовки.

Обувь брюнетка поставила на пол, остальные вещи небрежно положила на диванчик рядом с юношей.

– Переоденьтесь, будьте так любезны, – попросила вкрадчиво – без каких бы то ни было предисловий и объяснений. – А то от вас, извините, тиной несет. Мы-то тут ко всякому привыкли, а вот в метро вас потом в таком виде могут и не пустить!

– В метро? – переспросил Иван. – Я что, могу отсюда уйти?

Он же вроде в плену