— Погодь, казначей. Гляди, он синеспиного вызвал. Меня ж мои глаза не подводят?

— Он шо, поехавший? Еще и сам биться собрался? Я теперь ничего не понимаю, глава.

— Ха! А может, этот вот чёрный — и не он вовсе. Никакой не Командор. Наверняка ведь не зря они все морды прячут. Наемники, не иначе. А потом скажет, хитрая рожа, мол, я собственноручно отдал долг Гильдии, во время Набега сразив выставленного лобастыми бойца. Прям на ваших глазах, ха-ха.

— Да как он синеспиного-то этого сразит, а?

— Так наёмник.

— Откуда? Где Командор достаточно сильного воина нашел? Чем заинтересовал? Не складывается, глава.

— За меха небось. За много шкурок нанял рубак, думаю, из местных. Ну и послал их, надеясь нас обыграть. А тут синеспиных аж четверо, вот и попал в итоге впросак. Ведь ни он, новичок, ни местные, в глаза монстров не видывавшие, а только сказки купчин слышавшие, не разбираются в лобастых. Короче, сгинут зазря.

— Думаешь?

— А как иначе?

— Да не знаю, как! Но что-то мне не верится, глава, что этот ушлый тип так себя же и объегорил.

— Гляди, начинают.

— Он что, черный этот, не мечом собрался биться?

— Ну точно — наёмник! Если б это и вправду был Командор, то он бы за то оружие взялся, которое опыт принесет. А в руках местного волшебный меч не лучше любого другого будет. Вот и выбрал привычное оружие. Только я думал, что даже дикари у них — и те на сабельках махаются, а тут, вон, эм... А, что оно такое-то? А, казначей?

— Не пойму. Думал, дубина такая, эм, странная. Костяная, что ли?

— Хм(озадаченно). Для копья — короткое. Для меча — нет клинка с режущей кромкой. Для дротика — явно не метательное. Для дубины — не той ведь стороной держит. Хотя массивное навершие, вон, не сточенное как остряк на другом конце, прям напрашивается по башке им треснуть. Уж очень форма характерная, как типичное окончание кости. Берцовой, что ли?

— Уж очень здоровущая какая-то, не?

— Это да.

— С лобастого!

— Думаешь? Хотя да. Похоже. Но тогда наемник, выходит, имел с ними дело, и у него сейчас есть все шансы.

— Наверняка лишь с буробокими. Так что еще не факт.

— Похоже, ты прав. Это если судить из размера кости. А вообще, странная она. Как цветом. Неестественно-серая какая-то вся. Так и формой. Точнее, длиной. Явно не с ноги. С руки, пожалуй. Они у этих громил куда длиннее и массивнее. Но даже так длинновата.

— Может, тут две кости срощены, не знаю как, но чтоб метровую тыкалку такую вот получить, даже плечевой кости не хватит. А, глава?

— Мда. Похоже, что в рукоять с характерным, как кость опознаваемым навершием вставлена, ну или приклеена, что ли, шлифованная длинная кость, чтоб колоть. Он и колет ей, смотри.

— А ловко этот чёрный уворачивается от длинных лапишь. Хотя без плаща он теперь, эм, желто-серый весь какой-то. Словно и сам костяной в этих своих доспехах. Ты прав, глава, наемник это. Немец, аль фрязин. Может, и вовсе гишпанец какой. Не в панцирьке ведь, а в латах настоящих, похоже специально под кость покрашенных, чтоб стращать противника. Да и шеломы тамошние шевальеры какие только не носят.

— Да уж. Ловок. Столько железа напялил, а как скачет. При том что противник его, туша эта здоровенная, весьма бодро машет своей булавой. Таким бронзовым, со свинцом внутри, «яблоком» если попасть, то даже силищи монстровой не надо, чтоб башку расколоть. Под шлемом не так, конечно, но оглушить хватит, дабы получить момент для довершающего удара, например в лицо.

— Смотри-смотри.

— Ох и неслабо ему в плечо пришлось. Булавой-то.

— Руку под бронями если не сломал, то отсушил конкретно так.

— По-любому сломал.

— Да? Надо же, силища какая. Кирасу, вон, неслабо так смял. Что ж это за монстра такого в этом годе нам выставили, а? Как же с ним биться-то, глава? Он ведь сейчас покончит с этим, а потом и нам что-то думать надо, своего поединщика выставляя.

— Может, это просто доспех из дрянной стали. Вот и смялся. Если приглядеться, знаючи, то не так и крут синеспиный, как кажется. Я хоть и глава Гильдии нынче, но в свое время был мечник не из последних, да и сейчас не посрамлю, а потому вижу. Да, лобастый здоровый, яростный, довольно быстрый. Но дурной. Да еще и злобливый. Ярится от всего, голову отключая. В общем, он хоть и попал, но думается мне, что подловили его на размен. Только что там такое, не пойму. Неужто наемник попал удачно? Ну или чего это лобастый замер. Тушей своей, да еще и в этом его ярком халате, заслонил всё. Не вижу, чего там у них. Отчего стоят, почему так близко и при том не рвут друг-друга. Говорят промеж собой, что ли?

— Гляди, другие тоже заволновались, пока эти двое «обнимаются» и... Ох ты ж. Это он что, эм, победил?

— Не пойму. Как?!! Где кровь? Если наемник костяком в убойное место ткнул, на левую руку с плечом разменяв шанс, то где ж кровища? Неужто прямёхонько в сердце? Но там шкура такая, что костью не возьмешь, да и всё равно слишком, эм, сухо для такой раны. А труп, вон, на спину завалился, и на голом пузе не видать крови. Под мышку всадил? Под челюсть? Куда?!! Где рана? Где кровь?

— Гляди, глава, а чего это синеспиный бледный такой, да и какой-то, эм, сморщившийся весь, что ли? Что происходит? Я такого не видывал никогда. Да и лобастые, вон, назад все отпрянули? Жаль, не слышно отсюда, но похоже, говорят о чем-то. Тот желтобрюхий — толмач ихний. Это он, когда Набег под стены прибыл, ультиматум озвучивал.

— Не то важно, казначей!

— А?

— Я не знаю как и почему, но четко вижу, что наемник только что отбил Набег. Понимаешь? Вот только не жилец он. С таким-то ранением. Пусть и на ногах пока, но потом будет долго и мучительно помирать. Не умеют тут такие переломы собирать да лечить.

— На всё воля Божья. Даст Господь, выкарабкается. Но то не наша забота. А лобастые и правда уходят. Забегали, засобирались. Неужто всё, глава?