и есть, как ты думаешь, кто будет первыми двумя козлами отпущения, на которых укажет вышестоящее начальство?

— Мы, — признал его Кротов.

— Именно. А если я не буду заранее знать, что мне придется защищать твою задницу, то мы только облегчим им работу, — ехидно произнесла Райская.

Она встала и, не дожидаясь его, направилась в Институт судебных экспертиз и криминалистики.

Глава пятьдесят девятая

Кафедра истории древнего мира и средних веков, Крымский Федеральный Университет Симферополь

Полицейские проигнорировали вывешенный на двери кабинета листок с объявлением о переносе заседаний и устных слушаний на следующую неделю и стучали. Один раз, два раза. Едва Евгений собрался уходить, как дверь распахнулась, и профессорского вида мужчина лет сорока, приняв стоявшую у дверей Марию за студентку, отстающую от курса, обругал ее:

— Вы не умеете читать? Разве вы не видели записку?

— Записку мы видели, а как насчет того, чтобы взглянуть на это? — произнес Кротов, появляясь из-за спины своего коллеги показав служебное удостоверение.

Доцент Валерий Ионов, преподаватель кафедры истории древнего мира и средних веков, покраснел и стал заикаться в извинениях.

— Мы — инспекторы Кротов и Райская, из УВД, — сухо продолжила за коллегу Мария. − Полагаю, вы знаете, зачем мы здесь.

В какой-то степени Евгений оценил подход своего напарника. Такая тактика «сильного оружия» — установление с самого начала периметра враждебных отношений для Ионова, который не знал, как реагировать на эту инсинуацию, — была не слишком распространенным методом допроса, но она оправдала себя: запуганный, Ионов стал мокрой глиной в руках полицейских.

Доцент покраснел еще больше.

— Правда, я не…

— Мы можем войти?

— Я не…

— Мы не займем у вас больше десяти минут, — заверила его Мария, проскальзывая в кабинет.

Оказавшись внутри, Евгений Кротов закрыл дверь. Этот жест тоже был полон психологического подтекста: теперь ты застрял здесь, с нами, с законом.

— Мы можем располагаться? — спросила Мария, занимая место перед столом.

— Пожалуйста, — пробормотал доцент.

Евгений встал рядом с ними и огляделся. Еще один психологический маневр: разница в размерах между двумя инспекторами заставляла преподавателя переводить взгляд с одного на другого, усиливая его опасения.

— Расслабьтесь, мы здесь за консультацией, — сказала Мария с явно фальшивой улыбкой. − Пожалуйста, располагайтесь.

Несколько секунд оба инспектора молчали. Это снова был прием, чтобы вызвать тревогу. По правде говоря, они пришли сюда не для допроса, но две вещи насторожили их: во-первых, нервозность Ионова, которой они собирались воспользоваться в полной мере; во-вторых, руки доцента. Одна из них была перевязана, а кисть другой так сильно была покрыта синяками и ссадинами, что казалось, будто он бил ей о стену. Или кого-то. Эта деталь не могла остаться незамеченной.

— Что у вас с руками? — спросила Мария мягко.

Мужчина посмотрел на них, как будто не понимая.

— Вы с кем-то поссорились? — настаивала Мария.

— А, это… Нет, нет… Я помогал старым коллегам на раскопках, и руки у меня застряли под инструментом… Ничего страшного.

— Археологические раскопки? − спросил Евгений.

— Да.

— Где? — настаивала Мария.

— Почему вы спрашиваете?

— Простое любопытство, — сказала она. − Когда я была маленькой, я мечтала стать археологом. Это были времена Индианы Джонса…

— Да… Не могли бы вы сказать мне, зачем вы здесь, пожалуйста?

Кротов и Райская могли казаться безобидными: на самом деле они распознали ложь, как акула распознает кровь.

Они поняли, что Валерий солгал, но ничего не сказали об этом, а лишь понимающе улыбнулись и продолжили.

— Мы здесь потому, что вы считаетесь одним из ведущих специалистов в области крымской культурной антропологии и этнографии, — приветливо сказал Евгений. − Вы известный человек в научных кругах, ваши исследования получили признание на национальном и даже международном уровне. Это впечатляет.

Это был тактический ход: подхалимство расстраивает собеседника, заставляя его ослабить бдительность.

— Я… Давайте не будем преувеличивать, но все равно спасибо…

— Не скромничайте. Мы видели ваши книги, — польстила ему Мария.

— Ну, я написал несколько, да…

Райская, как ни в чем не бывало, достала планшет и протянула Валерию: на нем были изображены фотографии с места обнаружения тела Дианы.

Ионов застыл на месте от удивления, расширив глаза.

— Мы здесь неофициально для расследования, — говорит Евгений. − мы бы попросили вас оставить этот разговор при себе, поскольку расследование продолжается.

Мужчина поднял глаза на питерца и уставился на него, словно не понимая ни слова из того, что он говорит.

— Мы можем на тебя рассчитывать? Вы никому не скажете? — настаивала Мария.

— Я… Конечно, конечно.

— Ну… Мы сейчас занимаемся реконструкцией этнографической базы, которая лежит в основе убийства, которые мы считаем ритуальным, — туманно продолжил Евгений.

— Еще…

Оба полицейских сделали вид, что удивленно смотрят друг на друга. Ионов это заметил.

— Подобные преступления уже были, — сказал он. − В семьдесят восьмом и восемьдесят девятом годах…

— Извините, но что вы знаете? — спросила Мария, возобновив свой авторитарный тон.

— Меня консультировал ваш коллега, Роман Барсуков. — спохватился Валерий, − Он тогда обратился ко мне за экспертной помощью.

— Барсуков, конечно… — понимающе сказал Евгений.

Мужчина вернул взгляд на планшет.

— Идите вперед. Пролистайте фотографии, — поощрила его Райская.

Валерий повиновался. Его глаза были полузакрыты от грубости изображения.

— Вы заметили какие-нибудь отличия от других убийств? — спросил Кротов.

— Это пещера Шан-Кая-Кобасы, южный Крым, таврическое святилище — произнес преподаватель как бы про себя.

— Именно так, — подтвердила Райская.

— Когда это произошло? — спросил доцент.

— Это не имеет значения, — вмешался Евгений. − Вы не замечаете ничего диссонирующего с предыдущими убийствами?

Ионов несколько минут молча анализировал фотографии.

— Я так не думаю, — наконец сказал он, передавая планшет обратно женщине-полицейскому.

— Если бы мы попросили вас изучить культовые элементы этого убийства, вы бы это сделали? − спросила Евгений.

— Конечно, если я могу быть чем-то полезен следствию…

— Не могли бы вы уделить нам минут двадцать? — спросила Мария.

— Вы имеете в виду сейчас? По правде говоря…

— Похоже, что эти убийства вдохновлены обрядами древних тавров, не так ли?

Мужчина пристально посмотрел на Евгения и кивнул.

— Да.

— Не могли бы вы рассказать об этом подробнее? — спросила Мария.

Ионов пожал плечами.

— Например, какова цель этих церемоний? — спросила Мария, доставая из сумки блокнот и ручку.

— Ну, сакральная функция ритуальных церемоний вполне определенно вытекала из дионисийских обрядов, прямым продолжением которых они являлись… Праздники имели терапевтическую цель для общества, которое после жертвоприношения вновь обретало смысл жизни.

— Под жертвоприношением вы подразумеваете кровавое жертвоприношение? — спросил Евгений.

— Первоначально — да. Обряды страсти жертвенной жертвы — простите за каламбур — были достаточно кровавыми. Но это было необходимо, поскольку они должны были имитировать жизненно важную жертву во