class="p1">Члены следственной группы бросили на них быстрый взгляд и тут же вернулись к своим делам, не обращая на них внимания.

Евгений и Мария почувствовали злое торжество, наблюдая за работой заржавевшей машины отдела убийств. Шум, гам, перепалки. Хаос был ощутимым. Нужно было поймать убийцу на свободе, и Диана, вероятно, была не единственной его жертвой. Начальство желало результатов. Общая цель связывала коллег, которые до этого практически не общались друг с другом; за несколько часов праздные бездельники превратились в решительных охотников.

— Давай уйдем отсюда, я не хочу наблюдать имитацию бурной деятельности, — сказала Райская.

− Лучше пуля в голову, чем быть заживо похороненным в этом вонючем подвале. Да еще и с тобой, — ответил Кротов.

— С тобой так же весело, как с месячными в первый день моего отпуска, понимаешь? — пробормотала Райская, заставив своего партнера улыбнуться.

Неделин увидел их и подошел.

— Мы запросили у начальства несколько беспилотников. Завтра они будут обследовать Гурзуфский перевал. Спасибо за наводку.

— Пожалуйста. Будем надеяться, что это принесет пользу, — сказал Евгений. − Как обстоят дела здесь?

— Мы активизировали агентурную работу. Вы лучше меня знаете, что первые сорок восемь часов жизненно важны для расследования.

— Кстати, — сказала Мария, доставая из сумки еще одну папку. − Мы поговорили с антропологом, который работал с Барсуковым над предыдущими делами. Вот новая информация, которую мы собрали о «священной силе воды» и символике масок. Так что вы можете получить свою порцию глупостей… Здесь. Наслаждайтесь.

— Что вы думаете о преподавателе?

— Интересный парень. Когда будет минутка, мы можем рассказать о нем все.

Неделин положил папку на стол и, несмотря на поздний час, пригласил их на чашечку кофе. Мария и Евгений согласились, так как поняли, что майор хочет поговорить наедине.

— Они исключили вас из расследования. Как же так? — спросил он, недоумевая.

— Обычные маленькие игры, в которые играют те, кто наверху… Скажем так, мы им не очень-то по сердцу», — сказала Райская.

Неделин покачал головой.

— Порой мне кажется, что в УВД Симферополя больше интриг, чем во всей полицейской структуре полуострова. Так было всегда. Просто обидно.

— Мы это переживем… А что говорит судмедэксперт Тромкин?

— Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Ситуация сложнее, чем мы думали, — сказал майор, понизив голос.

— В каком смысле? — спросил Кротов.

— В том смысле, что вскрытие еще продолжается. Вероятно, окончательное заключение будет только завтра, а то и позже.

— А в чем дело?

— Диана умерла от ранения в горло, но, судя по всему, ей перед этим прибили пластиковую маску к лицу, чем-то вроде кувалды или тяжелого молотка. Ее жестоко избили. Она несколько раз ударилась головой, у нее были сломаны два ребра и помимо перерезанного горла, ей нанесли порезы на спине в виде определенных символов, правда это уже после смерти.

— Господи…, - пробормотала Райская.

— Удалось ли ему определить время смерти? — спросил Кротов.

— Между полуночью и двумя часами ночи.

— Значит, она была без сознания, когда ее доставили в убежище?

— Это он и пытается установить, но, похоже на то.

Евгений и Мария обменялись напряженными взглядами.

— И к сожалению, на этом все не заканчивается…, - взглянул в чашку Неделин.

Глава шестьдесят третья

УВД Симферополя

— Что еще может быть? — спросила Мария Райская, и на ее лице отразилась паника.

Неделин в изнеможении откинулся на стул, словно ему нужно было избавиться от невидимого груза на плечах, который он не мог больше выносить. Он выдохнул, испытывая отвращение к тому, что ему предстояло открыть.

— Девушку изнасиловали, — произнес он слабым шепотом.

— Ах…

— Она подверглась насилию до ночи убийства. За пару дней до этого: это неофициальная версия Тромкина, к которой следует относиться с осторожностью до тех пор, пока он не представит свой окончательный отчет.

— Он уверен в изнасиловании? — спросила Мария после нескольких мгновений изумления.

— Изнасилования… Да, он в этом уверен.

— Почему такое обращение? — спросил Евгений, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Ее могли изнасиловать этот сукин сын и его последователи во время одного из своих грязных обрядов, — предположила Мария. − Она пытается сопротивляться, и они избивают ее до потери сознания. Не сумев привести ее в чувство, они решают убить ее, имитируя старые ритуальные жертвоприношения, как бы пытаясь переложить вину на кого-то другого.

Кротов и Неделин посмотрели на женщину в новом свете: ее гипотеза подтвердилась.

— Да, вполне возможно, что так оно и было, — признал майор. − Значит, они должны были ее прятать или где-то держать.

— Если мы найдем этого ублюдка, то, скорее всего, найдем и то место, где они держали ее, — сказала Мария.

— Я знаю, что еще рано проводить токсикологические исследования, но высказал ли Тромкин свое мнение по этому поводу? − спросил Евгений.

— Да, это так. Я не помню деталей, но слышал, что по ткани печени он смог установить, что девушка несколько часов находилась под воздействием наркотиков. Химические вещества. Возможно, галлюциногенные вещества.

— Значит, они накачали ее наркотиками, а потом изнасиловали… Логично. Может быть, они сказали ей, что это необходимо, чтобы войти в тот транс, о котором говорил Барсуков, а на самом деле…

− Ладно, − вздохнула Мария, − утро вечера мудренее.

Глава шестьдесят четвертая

Окрестности Симферополя, срединный Крым

Михаил выслушал отца в недоумении, затем решительно покачал головой.

— Нет… Ты не можешь меня об этом спрашивать, — вздохнул он в абсолютной тишине, наступившей после слов главы семейства.

— Я не спрашиваю, я приказываю, — твердо ответил Всеволод.

— Нет, Пап, я не могу… Я сделал все, о чем ты просил до сих пор. Но это… блин, это нет!

На кухне стоял холод. Два младших брата Всеволода неловко углубились в свои тарелки. Плач мальчика заглушил треск чадящих, сыроватых поленьев в очаге.

Всеволод кивнул, и женщины, молча сидевшие перед камином, закутанные в темные шерстяные шали и занятые плетением корзин, повиновались, без единого слова покинули комнату и закрыли за собой дверь.

Михаил наблюдал, как отец медленно доедает хлеб с колбасой и вытирает рот. Затем Всеволод с изучающими жестами и ледяным спокойствием тщательно очистил лезвие своего ножа носовым платком, закрыл его и сунул в карман. Он положил свои большие руки на деревянный стол и, бросив на подростка зловещий взгляд, сказал:

— То есть ты ставишь под сомнение мои приказы, унижаешь меня перед женщинами?

Мальчик имел наглость не опускать глаза.

С кошачьей быстротой Всеволод поднялся на ноги, опрокинув стол и стул, и с такой силой ударил сына, что тот отлетел к