подхватил водитель. — Я ведь с племянником ехал на москвичонке. Шли по трассе километров восемьдесят. А гололёд был! Смотрю, навстречу мне самосвал несётся. Прёт как танк — и прямо на нас. Я-то уже вижу, что он на нашу полосу сьехал, да и нам-то деваться некуда. Дорога узкая, а тормозить нельзя, без толку. Я рулём туда-сюда, ноль реакции, стал тормоз придавливать — тоже по нулям. А грузовик уже близко. Я и говорю племяннику: приготовься, Паша, сейчас он будет нас бить! Племянник нагнулся, обнял себя за колени. А мне куда деваться? Я всё же вывернул машину чуть вбок, чтоб племяннику меньше досталось. Ну и ударил он меня слева, как раз, где я сидел. Крышу мне снёс. Корпус, на хрен, смяло как яичную скорлупу. Потом, в больнице уже, выяснилось, что у меня обе руки сломаны, ключица, рёбра, тазобедренная кость треснула, голень повреждена, ну и сотрясение мозга. Можешь представить: кисти рук на одной коже висели! Это мне суставы раздробило! Я хочу взяться за руль, а руки не слушаются, висят как тряпки! Тут-то мне стало страшно! Брат ты мой, такой ужас, не приведи господь! Никогда такого со мной не было. Как я с ума не сошёл, не знаю.

— А с племянником что? — вставил Андрей.

— А племенник ничего, повезло ему. Пригнулся вовремя, крыша как раз у него над головой проехала. Даже не задело. Зажало, правда, маленько. Страху тоже натерпелся — ведь взорваться могли очень даже просто! Полный бак у меня девяносто второго был залит. Сгорели бы оба к чёрту заживо, и все дела. Но Бог миловал. Не загорелись. Приехали спасатели и вытащили нас. У племянника все кости целы. Он после этого два года на машине ездить боялся. Даже в автобус не мог зайти! Пешком на работу ходил. Сильно сдрейфил. Да и я тоже. После, как выписали меня, не мог за рулём сидеть. Еду под сорок, а сам от всех шарахаюсь. Кажется, что прямо на меня все несутся — ничего не могу с собой поделать. А ведь я профессиональный водитель. Двадцать лет до этого таксистом отработал. Вот и подумай сам, каково это — в аварии побывать.

Андрей глянул сбоку на водителя. Лицо суровое — такие лица были у фронтовиков, которые с фашистами воевали. Кисти рук изломаны, исковерканы, словно корни у деревьев, вылезшие из земли, согнутые страшной силой, цепляющиеся за эту землю из последних сил, что бы с ними ни делали.

Водитель заметил этот испытующий взгляд.

— Мне ведь несколько раз кости переламывали в больнице, пока не сошлись как следует.

— Это как же?

— Да так. Сделают операцию, а я потом смотрю — плохо дело. Кисти скрючены, шарниры не гнутся, пальцы словно судорогой сведены. Я говорю хирургу: делайте новую операцию. Я с такими руками жить не буду!

— А они что?

— Ничего! Ломают кости по новой и обратно складывают. После третьей операции начало что-то получаться. Сухожилия мне сшивали, нервы соединяли какими-то жилами — всего не перескажешь. О! — уже приехали! С тебя триста рублей!

Андрей полез в карман, протянул героическому водителю тысячу.

— Сдачи не надо.

Водитель с уважением посмотрел на него.

— Ну что ж, и то дело, — проговорил, пряча банкноту в карман. — Раз даёшь, значит, есть у тебя. Желаю удачи!

Андрей вылез из салона.

— Больше не попадайте в больницы! — сказал, закрывая дверцу.

— Больше не попаду, — ответил водитель и рванул с места. Андрей проводил его взглядом, удивляясь мужеству этого человека. А ведь никак по внешности не скажешь, какой это героический человек. Он вытерпел, быть может, не меньше знаменитого лётчика Маресьева. Сумел вернуться к своей профессии. И ведь как просто обо всём рассказывает. Как это он сказал племяннику: «Сейчас он нас будет бить!» Спокойно так, буднично. Никакой паники. А ведь это лобовое столкновение. Суммарная скорость — километров полтораста, никак не меньше. Чудо, что они вообще остались живы, не сгорели среди покорёженного металла. И племянника спас, и сам жив остался.

Андрею расхотелось идти в больницу. Как после этого лишать жизни человека, пускай даже и бандита? Люди вон как за жизнь цепляются. А иные с необыкновенной лёгкостью убивают ни в чём не повинных соплеменников. В чём тут дело? Зачем это всё? Никто этого не знает. Впрочем, надо ли об этом знать?

Андрей неторопливо подходил к центральному входу в больницу. Лицо его было задумчиво, в руке дипломат — никак не скажешь, что этот человек через несколько минут устроит кровавую бойню в этом чертоге милосердия.

Оказавшись в просторном холле, не раздумывая направился к окошечку регистратуры. Медсестра в белом чепчике вопросительно глянула на него из-за толстого стекла. Чуть сбоку было приклеено объявление: «Свидание с больными с 16.00 до 18.00». Андрей выразительно кивнул девушке, и та проворно открыла прямоугольную форточку.

— Справок не даём, — заявила без обиняков.

— Моя фамилия — Агибалов, — внушительно проговорил Андрей. — Мне срочно нужен заведующий хирургическим отделением.

— Зачем он вам? — сразу смягчилась и заинтересовалась девушка в чепчике.

— Мы хотели бы привезти к вам одного больного. Сложнейший перелом обеих рук со смещением и скручиванием! Верите ли, кисти рук на одной коже висят! Велика вероятность ампутации. Если вы не поможете, то не знаю, куда и обращаться. Я должен обсудить это с вашим руководством.

Девушке понравились последние слова, но общий смысл сказанного как-то не укладывался у неё в голове. Посетитель производил странное впечатление. Но она боялась совершить ошибку, понимая, что она всего лишь винтик в сложнейшем механизме лечебного учреждения, и многого ей знать не дано. Страшно было ошибиться. Совсем недавно судили дежурную медсестру из скорой помощи, принимавшую вызовы по телефону. В какой-то момент она принялась объяснять звонившей женщине, как нужно ликвидировать последствия пищевого отравления обычной ношпой (вместо того, чтобы отправить на место бригаду скорой помощи). В результате погибла семнадцатилетняя девушка, отличница, любимица класса, единственная дочь у родителей. Скандал был жуткий. Никому не хотелось повторить участь несчастной медсестры.

На лице девушки отражалась целая гамма чувств.

Андрей приблизил лицо к окошечку.

— Да не переживайте вы так! Пригласите сюда заведующего отделением. А лучше расскажите, как его найти. У меня халат с собой. Чего ему бегать по этажам?

Девушка всё колебалась. Внезапно лицо её просветлело.

— А у вас есть служебное удостоверение? — спросила, радостно моргая.

— Конечно, — ответил Андрей и сунул руку по локоть во внутренний карман. Пошарил рукой, потом полез в другой. Лицо его нахмурилось. Он стал обхлопывать себя по бёдрам: — Где же оно?

Дошла очередь до