Дверь бара распахнулась. Все оглянулись. В дверях стоял шериф. Самый настоящий, по всей форме, со значком.

Самуил выпустил Карлоса. Тот, оправляясь, отошел.

Шериф сразу пошел к Самуилу, что-то спросил по-английски громким гортанным голосом.

Самуил посмотрел на Пашу — тот английский сносно понимал.

— Кто такие, спрашивает.

— Я турист. — Самуил смотрел снизу вверх на шерифа. — Тьюрист. Это май френдс. Друзья. Тоже тьюрист.

Шериф требовательно покачал ладонью. Самуил достал из нагрудного кармана джинсовой рубахи загранпаспорт, отдал американцу. Шериф быстро пролистал, с показной тщательностью сверил фотографию с оригиналом. Потом забрал паспорта у архаровцев, долго рылся в них, проверяя сроки виз.

Небрежно бросив пачку паспортов на стол между рюмок, снова рявкнул отрывистую гортанную фразу и вальяжно пошел к стойке бара, за которой боязливо стояли бармен и Карлос.

— Что он сказал? — спросил Самуил у Паши.

— Велел убираться из его города.

— Почему?

— Откуда я знаю?

— Спроси у него.

Паша напрягся, потом громко кашлянул.

Шериф обернулся. Паша спросил:

— Вай?

Шериф, усмехаясь, молча вышел на улицу.

— Козел, — прошипел Самуил и посмотрел на Карлоса.

Тот закачал головой:

— Но-у Лопес. Но-у.

Самуил нервно встал со стула и пошел на улицу. Таксист покорно ждал. Машина шерифа уже уехала. По улице катила какая-то развалина на колесах, наверное, семидесятого года выпуска прошлого века. За рулем рыдвана Самуил, к своей неописуемой радости, разглядел Наташку — в груди скакнул восторг.

— Эй! Эй, гел! Наташа!

Наташка узнала Самуила, затормозила. Смотрела, сидя за рулем, как он приближается, ощерившись в улыбке.

Самуил нагнулся к окну:

— Привет. Смотри, что я тебе принес.

Он показал коробочку, открыл ее. Глаза Наташки удивленно вспыхнули.

— Ай лайв ю! Поняла? Это тебе. Ты будешь моей женой. Раша. В Россию. У-у-у-у. Аэробус. У-у-у. Много мани. Хорошо жить. Гут лив. Ну?

Наташка усмехнулась, покачала головой:

— Но-у. Май бойфренд Антон…

— У тебя парень?

— Но-у.

— Возьми кольцо.

— Но-у.

— Заладила одно. Брось ты этого Антона. Хочешь, я скажу ему, чтобы он отстал от тебя? Не понимаешь? Ай лайв ю! Люблю! Я женюсь. Все как положено.

— Но-у. — Наташка, сжимая губы, качала головой.

— Ты подумай пока. — Самуил захлопнул коробочку и вложил ее в карман своей рубашки. — Я хороший. Гут. Много мани. Биг. Очень много. Миллионер.

Наташка молча кивала, не убирая рук с руля, нетерпеливо давила на педаль газа, показывая, что хочет ехать.

— Подожди. Давай я тебя разок… За уголок зайдем. Лав. Быстренько. Денег дам. Мани. Только тебе.

— Эй!

Самуил резко обернулся на окрик. Посреди дороги стоял «мерседес» с распахнутыми дверями, и шестеро крутых латиносов с бейсбольными битами шли на Самуила.

Из «мерседеса» выглянул потертый жизнью американец в цыганской рубахе, с золотой цепью на груди.

Он что-то бешено заорал Самуилу, показывая палец.

Наташка испуганно выжала сцепление, и ее машина сорвалась с места.

Из бара выскочили трое архаровцев Самуила. Не спрашивая, что случилось, они сцепились с латиносами, уворачиваясь от проносящихся смертоносных бит, и сами били в губы и носы мексиканцев.

— Бах! Бах! — Козел из «мерседеса» дважды пальнул из пистолета.

Парни упали на асфальт, закрывая руками головы. Латиносы, ругаясь, стали бить их ногами. Один из мексиканцев хлестко вырубил Самуила, опрокинув на дорогу. Козел из «мерседеса» истерично что-то прокричал, латиносы перестали пинать архаровцев, вернулись в машину своего босса и быстро уехали.

Паша, отирая кровь с разбитых губ, прохрипел сидящему на асфальте Самуилу:

— Он кричал, что убьет тебя, если будешь приставать к его стерве.

— Он, значит, Антон. Тьфу. Козел.

Амбалы поднялись на ноги, отряхивались. Самуил тяжело встал.

— Кости целы?

— Целы. Суки, если б не пистолет, мы бы их уделали.

Самуил посмотрел на перепуганного, сжавшегося в комок за рулем таксиста, велел Паше:

— Узнай у него, где здесь можно купить стволы. Убьем козлов.

Он потрогал ноющую скулу — боль обожгла и отпустила — сильный удар он пропустил. Ничего, мексикашки, это самая большая ошибка в вашей жизни — бить русских братков.

Антона терзали ревность и злость. Он выкручивал руль «мерседеса», блуждая по закоулкам Пасифик-Сити. Парни ржали и веселились, похваляясь друг перед другом, как они здорово умесили заезжих иностранцев. Теперь Антон желал одного — найти дрянь Наташку и влепить ей пару увесистых оплеух. Сучка сто процентов трахалась с тем козлом, который просунул голову в ее машину и вешал ей лапшу. Козел. Его надо было убить, а не стрелять в воздух.

— Я смачно врезал тому старику, — веселился Педрос, потирая свой разбитый кулак. — Он аж подлетел, успел дернуть ногами в воздухе и брякнулся об асфальт, как жаба!

Антон снова резко вывернул руль — «мерседес» круто вошел в проулок между одноэтажными белеными домишками. Правильно подметил Педрос — тот козел уже почти старик. Старше его, Антона. Сучка Наташка треплась со стариком, отвратительным русским старикашкой, у которого обвислое брюхо. Поганка. Нет, он убьет ее, убьет, удавит.

Новый поворот, и Антон чуть не въехал в припаркованный у обочины рыдван Наташки. Она покупала хот-дог у лоточника.

— Ага! — вскричал Антон от радости, резко затормозил, и его амбалы по инерции стукнулись о передние сиденья.

Антон выскочил на улицу.

Наташка оглянулась — в глазах ее вспыхнул ужас.

Антон хищно заулыбался:

— Привет. Ты вчера уехала, не сказав ни слова.

— Ты был занят.

— Ешь хот-дог? Сосиску вытащи из булочки. Она с чем у тебя? С майонезом? Ты ведь любишь сосиски с майонезом? Любишь сосать, а потом глотать! — Антон резко схватил Наташку за локоть, потянул на себя. — А? Сосиски?

— Прекрати!

Наташка оттолкнула Антона, но тот с размаха врезал ей ладонью по щеке.

От сильного удара Наташка опрокинулась на стену дома — хот-дог улетел на тротуар. Наташка скривилась от боли и тут же ослепла от яркой вспышки в глазах — Антон, заведясь, послал кулак прямым ударом ей в лицо.