— Э-хе-хе-хе! — громко ржали мексиканцы в машине.

Антон оглянулся. Ублюдки боязливо притихли. Антон пнул Наташку в ногу:

— Вставай!

Она была в отключке.

— Дрянь, — прошептал Антон.

Вид неподвижного тела отрезвил его — ревность ревностью, но убивать ее по-настоящему он не хотел. Такой смазливой молодой бабенки ему больше не видать. И все-таки она дрянь.

Сзади посигналили.

Антон оглянулся. Из полицейской машины смотрел шериф, нетерпеливо постукивая пальцами по кожаной оплетке руля.

Антон покорно подошел.

— Я сказал русским, чтобы они убирались из города, — сказал шериф. — Если ослушаются, упрячу за решетку. Они не будут тебе досаждать.

— Спасибо, шериф. Завтра жду в условленном месте, отдам вашу долю.

— Хорошо. — Шериф посмотрел на привалившуюся к стене вырубленную Наташку, ухмыльнулся: — Русский понравился ей?

— Шериф, это моя девушка, и мы сами разберемся.

Шериф поднял руки, показывая, что он не пытается вмешиваться, потом надел солнцезащитные очки с темными стеклами и передернул сцепление.

— Желаю удачи.

Антон вернулся к Наташке, присел на корточки перед ней, коснулся пальцами ее мягкой щеки:

— Эй! Ты живая?

Наташка простонала, открыла глаза.

— Ты трахалась с ним?

— Ненавижу тебя, — выдохнула она.

— Скажи правду.

Наташка тряхнула головой — все плыло перед глазами. Дошла до ручки — ее бьют. Разве стоящая женщина позволит мужику распускать руки?

Она посмотрела Антону в глаза. Самовлюбленный ублюдок.

— Нет.

— Что — нет?

— Я трахаюсь только с тобой.

— Ложь. Но приятно слышать. Вставай.

— Не могу. Ты мне разбил лицо.

— Заживет. Вставай.

Антон дернул Наташку вверх, удержал на ногах. Все-таки приятно, что она не сознается. А ведь треплась, треплась с русским стариком. Наверное, дозволяла выделывать с ней всякие штуки! Черт!

Антон сдавил плечо Наташки. Та застонала, скривилась. Он ослабил хватку.

— Что говорил тебе русский?

— Замуж звал. Кольцо дарил. С бриллиантами.

— Где кольцо?

— Я не собиралась за него замуж. Я не знаю его! Как я могла взять кольцо?

— Дура. Я выгнал его из города. Кольцо бы осталось нам. Что смотришь на меня? Себе бы оставила.

— Антон, у меня голова болит. У меня все болит. Ты ударил меня. — Наташка заплакала.

— Заслужила.

— Я тебе не изменяла.

— Ладно, проехали. Эй, Педрос! Отвези ее домой.

Антон помог Наташке сесть в ее машину, Педрос расположился за рулем. Антон обошел машину спереди, нагнулся к уху Педроса, прошептал:

— Потом останешься в ее доме. Смотри, чтобы она не наглупила.

— Понятно.

— Езжайте.

Проводив взглядом рыдван Наташки, Антон посмотрел на своих ублюдков в «мерседесе». Они весело скалились. Как смешно — боссу наставили рога! А может, вправду Наташка не трахалась с русским? Она ведь боялась Антона. Просто цепенела от ужаса, когда он начинал заводиться. Нет, трахалась. В глубине подсознания свербила уверенность — давала по полной программе, курва. Он убьет ее, обязательно убьет. Потом.

Антон вернулся за руль «мерседеса».

— Куда едем, босс? — спросил Рауль, отморозок с изуродованным шрамом лицом.

— Работать. Сегодня день уплаты налога. Потрясем торговцев. Шериф уже намекал, что не прочь получить свою долю.

— Ненасытный ублюдок. С удовольствием сломал бы ему хребет.

Антон усмехнулся:

— До пенсии ему немного осталось. Как только он покинет свой пост, мы ему не только хребет сломаем, но руки, ноги и все остальные кости.

Латиносы заржали.

«Мерседес» с отморозками сорвался с места — день предстоял насыщенный, все торговцы района будут вносить положенное в бандитскую кассу Антона.

Таксист Николас Пейс не удивился, что русские захотели купить оружие, получив по соплям от мексиканцев. Любой захочет убить ублюдков, которые глумятся над тобой ни за что ни про что. Но разум или, лучше выразиться, благоразумие в долю секунды нарисовало ему, что, если он поможет туристам незаконно купить оружие, он получит неприятностей в свою спокойную жизнь сверх меры. Прощай, благополучие, уважение соседей, предсказуемая сытость.

Скорее всего, русских сразу угонят на отсидку. А во время судебного процесса эти ублюдки откровенно заявят: «Купить оружие нам помог наш таксист Николас Пейс, проживающий по адресу: Лос-Анджелес, Менес-авеню, дом 94, квартира 183».

— Эй, парень, ты понимаешь меня? — Русский мужик по имени Паша нетерпеливо толкнул Николаса в плечо. Конечно, по-английски он говорил скверно, но понятно.

— О да, все понятно. Вам нужны стволы, чтобы наказать латиносов, — растянул рот в резиновой улыбке Николас.

Он понятия не имел, как отказать русским. Они могли обидеться и послать его куда подальше, не заплатив за дорогу в Пасифик-Сити. Такое не раз случалось — богатые русские хмыри не однажды кидали таксистов, а если те пытались требовать оплату, еще и разбивали машины.

— Так что? Где можно раздобыть десять пистолетов?

— Десять?!

— Десять. И патронов побольше.

— Правду говоря, — скис Николас, — не знаю.

— Не лги. Вы, таксисты, все знаете. Не ссы!

Николас не понял последнее слово, сказанное по-русски.

— Это противозаконно.

— А законно, что ублюдки чуть не убили нас? Ты не бойся, друг. Мы тебе денег дадим.

Николас не знал, что делать. Русские были свирепы, а их босс Самуил, тоже получивший от мексиканцев, смотрел на Николаса с выжидающим презрением. Николас впился взглядом в его зрачки — пустота, черная пустота в обрамлении голубого льда. Николас вдруг подумал, что не стоило раздражать этих клиентов. Могли шею свернуть в порыве гнева. Они сейчас очень раздражены. Вон, по телевидению только и говорилось, что о русской мафии и зверствах русских бандитов!

Что все русские — бандиты, Николасу было ясно с самого начала. Одни очень богатые бандиты, другие не очень богатые, но все равно бандиты. И убийцы. Зачем им пистолеты? Ясное дело — они перестреляют латиносов и остальных мужчин городка, которые попадутся на глаза!

Николас решил, что поможет русским сойтись с неграми Исайи — те торговали в Пасифик-Сити наркотиками по мелочи и оружием, а также пригоняли из Лос-Анджелеса угнанные машины, которые разбирали на запчасти и через Антона продавали в Мексику. Пусть сами договариваются. Он, Николас Пейс, только возьмет деньги за дорогу до Пасифик-Сити и обратно плюс десять процентов от стоимости оружия. Нет, двадцать процентов. Это нормальная ставка. Да, двадцать процентов — нормальная ставка для русских. Раз бандиты — пусть платят.