Дива была ослепительно хороша, с личиком кокетливой кошечки, золотоволоса, синеглаза, дорога и оттюнингована с ног до головы. Внезапные объятья Кощея и его острый нос меж своих первосортных грудей она восприняла снисходительно, с мягкой улыбкой розовых кошачьих губ. Взгляд ее томно-голубых глаз, подведенных черными стрелками, скользнул по нелепой фигуре старенького, взъерошенного Кощея, считывая информацию, словно сканер Терминатора и идентифицируя этого порядком побитого жизнью индивидуума.

Компьютер прекрасного Терминатора выдал совпадение с искомым объектом на пятьдесят процентов, и дива, слегка поднапрягшись, опознала в длинноносом старикашке родственника скрывшегося с глаз жениха. Скорее всего, отца. Уж больно стар и уж больно похож. Нос так точно один в один.

— Какая приятная неожиданность, — промурлыкала томно и жарко кошечка-терминатор, брезгливо, двумя пальчиками, вытаскивая перепуганного Кощея из своего декольте за шкирку. Голос ее был интимнее, хищнее и страшнее чем у завсклада, дающего взятку проверяющему из ОБХСС. Кощей тотчас же понял, что серьезно влип, и отпрянул от нее, бормоча что-то возмущенным голосом о том, что она без спросу влезла на частную территорию. Но Терминатор был неумолим; и Кощей вдруг как-то совсем уж внезапно обнаружил себя полулежащим на мягком диване, крепко прижатым не менее мягким бюстом.

— Вот с кем пошел советоваться наш обворожительный жених, — мурлыкала кошечка со стальной хваткой, лаская красивым пальчиком все морщинки на лице очумевшего от ее напора Кощея. — Конечно, с папой… папа ведь такой мудрый, папа такой опытный, папа плохого не посоветует, не так ли?

Никогда Кощей не видел так близко горящие жаждой крови очи пираньи, и никогда не чувствовал так остро, что смерть его вовсе не в яйце и не в игле. Навалившаяся на него целым ведром силикона прекрасная дива готова была сожрать его с потрохами по кусочкам.

— Что надо?! — желчно выдохнул задыхающийся под тяжестью девы Кощей.

Деву такой холодный прием не смутил; видно, она готова была к такому, и настроена драться до победного.

— Вы женаты? — бесстыдно поинтересовалась дива, и Кощей моментально сообразил, что эта рыбешка губастая способна будет впиться и в него, в старика, если он ответит отрицательно.

— Да! — нервно выкрикнул он. — Давно и счастливо!

— Давно, — искусно вычленила главное слово дива, намекая на то, что супруга Кощея наверняка уже старше окаменевших соплей мамонта. А значит, Кощею в радость должен быть шанс потискать свежий силикон. — Жених развлекается, — мурлыкал Терминатор, — конкурсы устраивает. Но я-то не дура. Я-то вижу, что Константин Трепетович в выборе своем колеблется. Сам не знает, чего хочет. Поэтому и задания такие нетематические, — умело обойдя презрительное слово «идиотские», промурлыкала дива. — Поэтому и посоветоваться пошел… а папа ведь плохого не посоветует?

Опасно и резко вжикнула молния на габбановых штанах и обомлевший Кощей вдруг ощутил, что дива-Терминатор ищет смерть его не в тех яйцах…

— Давайте так: вы порекомендуете жениху, на ком заострить внимание, а я… я в долгу не останусь, — мурлыкала дива гадким, страшным, развратным голосом, предлагая Кощею интим-взятку и продолжая свои поиски в габбанах, по очереди опасно, с угрозой, сжимая дольче. — Есть еще порох в пороховницах, или уже совсем все перегорело, а-а-а?

Это было ужасно.

С ужасом понял Кощей, в какой порочный мир он попал. Даже если сейчас он вышел бы, старый и жалкий, к невестам, ни одна из них не убежала бы, не испугалась бы его дряхлой старости. Но вовсе не от добродетели и не от желания рассмотреть богатый внутренний мир Кощеев, а от желания его несметных сокровищ. И Кощей не был уверен, что ему хватит всего его злата, чтобы оплатить пребывание хотя бы одной такой пираньи рядом с собой на сравнительно недолгую среднестатистическую человечью жизнь…

— Ну что же ты, — меж тем шептала жаркая дива, хватая вялую руку кощееву и прикладывая ее к своей вздымающейся груди. — Неужто совсем не вдохновляю, а? Послушай, как бьется сердце! Стучит? Я спрашиваю — стучит?

— Стучит, — покорно ответил Кощей.

Положение надо было как-то спасать. Дива, конечно, была не в Кощеевом вкусе, но на безрыбье и силикон — рыба. К тому же, Кощей все еще ощущал себя каким-никаким, а мужиком, а потому в грязь лицом ударить не хотел, и пошел на крайние меры.

— Войско темное, расступись, богатырь почивающий, появись! — прошептал он, что при его харизматичности и загадочности вполне могло сойти за заковыристое ругательство. Или за изысканный комплимент.

Магия коротила и искрила, но контакт все же был, и богатырь нехотя, но появился из кущи древ. Он был худ, длинен и бледен, точь-в-точь как Кощей, и выглядел весьма заинтересованно. Стоит признаться, что «богатыря» беспокоили по столь интимному вопросу весьма давно, за последнюю тысячу лет это был, пожалуй, второй раз, и поэтому богатырь был очень удивлен такой срочности.

Если б у него были глаза, то они бы как минимум вытаращились, конкурируя с глазами жаб, а если б был еще и рот — то «богатырь» еще б и заорал, ибо вместо естественной, манящей и темной глубины перед ним, слегка очумевшим спросонья, разверзалась кроваво-красная пасть, вся зубастая, как средняя голова Горыныча. В ужасе «богатырь» хотел дать заднюю, но не вышло: пасть накинулась на него, и «богатыря» всосало во влажную темноту…

Шокированный Кощей пытался вытянуть попавшего в засаду «богатыря», опасаясь, что силиконовый Горыныч повредит его фарфоровыми зубами, но не тут-то было: отчаявшемуся богатырю, готовому к смерти, все происходящее нечаянно понравилось, и он покидать гостеприимную пасть не торопился. В конце концов, у него своя голова на плечах имелась! И чем отчаяннее тянул Кощей, тем сильнее богатырь вытягивал шею, головою увязая в плотном силиконовом капкане. В последней отчаянной попытке удалось вытянуть богатыря аж на полметра — и при этом глаза у девы выпучивались пропорционально извлекаемой из ее горла плоти. Такого гиганта она еще не видела, и потому в ее вытаращенных от изумления глазах забрезжило неподдельное уважение. В мозгу ее забрезжила надежда, что жених нервный унаследовал от папы не только длинный нос, но и все остальное.

Кощей еще немного поразвлекался — в основном от безысходности, — стараясь вытянуть «богатыря» и одновременно наблюдая, как удивленно выпучиваются глаза у девы, словно ей кто сжимает задницу так, что все содержимое тела ударяет в голову, создавая нехилое давление, но скоро и эта забава ему надоела.

В конце концов, отчаявшийся Кощей сдался и покорился ласке девы, тяжко дыша и постанывая от страха. Нет, все происходящее ему не то, чтобы не нравилось… Однако, он искренне недоумевал, отчего дива насадилась на «богатыря» именно этим отверстием. Это Кощея настораживало и пугало. Как-то не по-древнерусски все это…

Глядя на ее колышущиеся плотные груди, Кощей припомнил язвительные слова Марьванны: «А сейчас, милок, век такой: чего хочешь пришьют, чего хочешь отрежут!». И понимание забрезжило в его многострадальной голове.