Замкомандующая опешила от неожиданности – какая-то механикера ей перечит? Однако уверенный, отточенный поколениями аристократов тон сработал, и лин Монро непроизвольно начала оправдываться:

– Но я же не собираюсь поднимать «Молнию» в воздух!

– Да ты бы и не смогла, – отчетливо прозвучал чей-то громкий шепот.

Мадам лин Монро оглянулась, чтобы увидеть, кто это сказал, но так и не нашла наглеца. Зато Ника заметила, как Тайрек подмигнул Ванессе, и подавила невольную улыбку; было ужасно приятно видеть, как с мадам лин Монро сбивают спесь.

– Так вот, – прочистив горло, гораздо менее уверенным тоном продолжила замкомандующая, обращаясь к Тристану, – я не собираюсь поднимать авион в воздух, а всего только сяду в кабину. От «Молнии» не убудет, зато в новостных синема-хрониках, которые, заметьте, будут крутить по всей Арамантиде, появится очень хороший кадр. Так что прекратите нам мешать, мы выполняем поручение государственной важности!

Внезапный грохот и звон разбившегося стекла заставили всех подпрыгнуть от неожиданности. Оказалось, это упал и разбился один из громоздких аппаратов со сложными стеклянными линзами.

– Как это произошло? – взвизгнула мадам лин Монро, расстроенно глядя на осколки.

– Наверное, монкул споткнулся, – ответила одна из синематоров и вздохнула. – Похоже, на сегодня съемка отменяется.

Недовольно фыркнув, замкомандующая быстро удалилась.

Ника огляделась в поисках Тайрека; она была почти уверена, что «споткнувшийся монкул» – его рук дело. Но юноши уже и след простыл.

* * *

Проводив главнокомандующую, майор рей Данс вернулась на авиодром. Удивленно понаблюдав за тем, как монкулы сметают с земли обломки синематорского оборудования, она кивком подозвала Тристана к себе и тихо сказала:

– Я была в архиве штаба и просмотрела личное дело Мии.

– Отлично! И что тебе удалось узнать?

Майор растерянно покачала головой:

– Клянусь расчалками, я никогда прежде не видела ничего подобного! Взять хотя бы свидетельство об окончании летной школы. Его нет. Есть лишь официальная бумага из Министерства труда и исправления, где сообщается, что Мия рей Воль окончила школу в позапрошлом году. И вообще почти все личное дело Мии состоит из документов и справок, оформленных именно Министерством труда. Ни одного оригинала – ни выписки из книги регистраций рождения, ни диплома об окончании гимназии, ни анкеты поступления в летную школу – ничего этого в деле нет! Один только сухой пересказ ее биографии в изложении Министерства труда, причем все датировано самое раннее прошлым годом. Создается впечатление, будто до этого Мии рей Воль и не существовало на свете.

– Я-то надеялся, что получу ответы, а на деле вопросов стало еще больше, – расстроенно заметил Тристан.

– И что ты собираешься делать? – спросила его майор. – Поговоришь с Мией?

– О чем? – хмыкнул Тристан. – О своих подозрениях и домыслах? У меня нет никаких фактов, одни лишь догадки… и вопросы.

– Ты можешь никогда не узнать ответы на свои вопросы, – заметила рей Данс, – но значит ли это, что их не стоит задавать?

Тристан долго молчал. Когда он снова заговорил, его голос был очень тихим, без намека на обычную насмешку; даже гласные не растягивались.

– Скажи мне, если бы ты оказалась на месте Мии – ты бы хотела, чтобы тебе рассказали то, что мы только что узнали? Точнее – все то, о чем мы не узнали. Ведь Мия все равно ничего не помнит из своего прошлого.

Майор нахмурилась и надолго задумалась.

– Сложный вопрос, – наконец сказала она. – Но думаю, все-таки да. Пусть я бы и не вспомнила себя прежнюю, пусть мне знакома только та я, которая существует сейчас, но я бы хотела знать. Меня бы угнетало то, что у меня нет прошлого, а тем, что мы сейчас узнали, я хотя бы частично заполнила бы эту пустоту.

– Думаешь, Мие станет легче, когда она узнает, что, возможно, была преступницей? – протянул Тристан.

– Именно прошлое – каким бы оно ни было – делает человека тем, кто он есть сейчас, – негромко ответила майор рей Данс. – Но решать тебе, Тристан.

«Она назвала мою фамилию! – с ужасом поняла Агата. – Получается, шеф знала, кто я такая, и просто играла со мной с самого начала».

Как ни странно, но девушка испытала что-то вроде облегчения. Хорошо, что она не стала врать!

– Сама понимаешь, отпустить тебя я не могу, ты слишком многое узнала, – невозмутимо говорила тем временем шеф, задумчиво рассматривая карту города на стене. – Оставить с нами? Но ты – не наш агент. Ты даже не с Третьего континента, так что я никогда не смогу быть уверена в твоей преданности. Да и не факт, что ты готова добровольно к нам присоединиться. Получается, легче всего будет просто от тебя избавиться.

– Вы говорили, что дадите мне шанс, – хриплым от страха голосом сказала Агата. Хотя она очень старалась сохранять хладнокровие, ей было безумно страшно; она знала, на что способны эти люди.

– И ты им воспользовалась, – ответила шеф. – Рассказала мне правду о том, кто ты такая. Если бы ты соврала, я бы уже тебя убила. Впрочем, это не значит, что я перестала рассматривать эту опцию как единственно верную.

Агата лихорадочно размышляла: есть ли в этой ситуации для нее какой-то выход – такой, чтобы не расставаться с жизнью?

Шеф тем временем продолжала методично рассматривать карту. А затем, не оборачиваясь, задала неожиданный вопрос:

– Скажи, что ты думаешь по поводу того, что Арамантида перестала возвращать монкулам сознание? Впрочем, я, скорее всего, могу предугадать твой ответ, это было понятно из твоего репортажа. – Дама наконец оторвалась от карты на стене и повернулась к девушке. – А если я тебе скажу, что Министерство труда делает это совершенно намеренно? Потому что Арамантиде нужна рабочая сила. А теперь, когда началась война, еще и пушечное мясо.

– Я не удивлюсь, – медленно ответила Агата.

И не покривила душой. После тех материалов, которые она собрала, девушка лишилась многих иллюзий. Например, веры в то, что если по закону после отбывания наказания монкулу обязаны возвращать личность, то так оно и будет на самом деле.

– Неприятно узнавать, что правительство может так бесчестно поступать с собственными гражданами? – почти сочувственно спросила шеф.

– Очень, – глухо отозвалась Агата.

– А ведь это не худшее преступление Арамантиды против своего народа…

Агата напряглась. Куда уж хуже?

– Империи недостаточно того, что она лишает сознания и личности тысячи своих граждан ради своих целей. Она еще и лишает свободы половину населения страны!