Я обиженно замолчала. Это все неправда.

– Не переживай, – О ущипнула меня за бок, – ты ведешь себя именно так, как должна, но все мы со временем меняемся. Ты тоже когда-нибудь научишься думать перед тем, как говорить.

– Как же скучно это звучит, – сказала я.

– Это звучит по-взрослому, – поправила она. – Я молюсь о том, чтобы тебе выпал шанс повзрослеть.

– О, у тебя все в порядке? – я остановилась перед дверью Пиаса. Вирус вежливо держал дистанцию. – Ты выглядишь какой-то подавленной.

О вздохнула, и я испугалась, когда увидела в ее молочных глазах влажный блеск.

– Скажи мне, ты что… плачешь?

– Я сейчас в будущем, которое становится все неизбежнее. Я все думаю и думаю, но не вижу выхода. Он был раньше, но я пожертвовала этой возможностью ради тебя. Подарок дыму и пеплу.

Я уставилась на нее, как и Вирус, но О лишь грустно улыбнулась нам.

– Ты что, строишь из себя загадочного оракула?

– Я лишь говорю о том, что мы все умрем.

Не сказав больше ни слова, она повернулась и ушла прочь с развевающимся в воздухе боа.

– Надо попросить ее произнести для нас свадебную речь.

– А ну прекрати, – я провела руками по предплечьям, по которым только что пробежала дрожь.

– Что прекратить?

– Говорить вещи, которые заставляют меня думать, что ты смешной.

Он засмеялся.

– И что в этом плохого?

– Находить кого-то смешным – это предшествующая симпатии ступень, и не дай бог ты начнешь мне нравиться, зеленоволосый идиот, – сказала я и открыла дверь.

– Понимаю. Тогда мне придется диагностировать тебе тяжелый случай стокгольмского синдрома.

– Сказал похититель.

– Который тебе нравится.

– Бессовестная ложь, сэр. Будь у меня перчатка, я бы швырнула ее тебе в лицо и возмущенно ушла прочь.

– Я тоже надеюсь, что так бы все и было, – прервал нас холодный голос.

Мы замерли. Пиас стоял в комнате и наблюдал за нами. Пульс участился, а кожа начала светиться, как и у Пиаса. Мне нравилось, что он не мог скрыть свою реакцию.

Вирус скрестил руки на груди, зазвенев цепями, а я вместо ответа наступила ему на ногу. Как только вся эта свадебная ерунда закончится, я смою эти штуки в унитаз. И тогда с проблемой будет разбираться уже городской совет.

– Пиас! – удивленно выдавила я, шагнув к нему. – Я думала, что ты не хочешь присутствовать. Ну, ты, конечно, можешь, но не обязан…

– Меня не будет на церемонии, – безэмоционально ответил Пиас, скрещивая руки на груди. – Я здесь лишь для того, чтобы кое-что прояснить.

Он посмотрел на Вируса, и температура в комнате упала до минус ста градусов. Я мгновенно замерзла и заметила, как дыхание поднимается в воздух в виде пара.

Вирус отодвинул меня в сторону и гордо поднял подбородок:

– Тогда валяй. Но я надеюсь, что ты скажешь что-то поинтереснее, чем «тронь ее – и ты умрешь».

Пиас ухмыльнулся – правда, это больше походило на оскал, – и по окнам поползла тонкая корка льда.

– Раз это условие ты уже знаешь, тогда можем пропустить его и перейти к следующей теме. Менее чем через час ты будешь связан с ней как никто другой. Ты будешь чувствовать, когда ей плохо, будешь знать, когда она счастлива. Ты не сможешь спать, если она не сможет. Ты захочешь защищать ее и быть рядом. Она станет центром твоей вселенной.

– Прямо как Шейм для тебя, – усмехнулся Вирус, но затем тяжело сглотнул.

Пиас стиснул зубы и опустил взгляд. На его лицо упала темная прядь.

– Без души я совсем ничего не чувствую. И никогда не смогу стать для Шейм тем, кого бы она заслуживала или хотела. Я не способен стать половинкой для кого-то. И прежде всего для Ворриор. Я никогда не смогу поддержать ее так, как ты, – в его глазах сиял холодный огонь. – И, во имя всех богов, которые все еще есть в этом мире: если замечу, что ты не относишься к ней с уважением, которого она заслуживает, если увижу, что она плачет, ходит с синяками или печалится из-за тебя, я разрежу тебя и заставлю жрать собственные кишки, которыми ты потом испражнишься, чтобы я снова заставил тебя их есть. Мы поняли друг друга?

Я услышала лишь треск постоянно растущего слоя льда на окнах и шмыгнула носом. Головы мужчин повернулись ко мне.

– Ну отлично, – застонал Вирус. – Вот ты сам и заставил ее плакать. Потрясающе, снежок.

– Что случилось, Ворриор? – спросил Пиас, игнорируя Вируса.

Я снова шмыгнула носом и громко разрыдалась:

– Это самое романтичное, что ты когда-либо говорил!

Вирус ударил себя ладонью по лбу, а Пиас улыбнулся, пока я смахивала слезы со щек. Сбитая с толку, я заметила, что он снова стоит передо мной.

– Каждое слово было сказано серьезно. Хотелось бы мне самому уметь придерживаться этих правил, – прошептал он мне на ухо, а затем поцеловал в лоб и в следующее мгновение испарился.

– Вы оба просто сумасшедшие, – проворчал Вирус, за что сразу же получил удар в живот. – Эй, это домашнее насилие!

Я фыркнула и указала на вещи, которые лежали на кровати.

– Хватит болтать. Нам пора переодеваться.

Вирус фыркнул в ответ, но все же взял кучу одежды и прижал к своей груди.

– Как думаешь, мне подойдет? – спросил он, поворачиваясь вокруг своей оси и тем самым заматывая мой живот в цепь.

– Просто отлично, Вирус. Рюши – это прямо твое!

Вирус засмеялся себе под нос и бросил мне длинный плащ, который был скроен как платье. Он подчеркивал талию и расширялся книзу. Белоснежную ткань украшала серебряная вышивка. Я удивленно заметила, что сбоку располагалась незаметная молния, с помощью которой можно было надеть платье – ну, или плащ. Так мы смогли натянуть его на меня, не вылезая из цепей и не испортив при этом ткань. Часть цепи все равно пришлось сжимать рукой, что выглядело довольно странно, но никак иначе я поступить не могла. И хотя мою голову будет скрывать большой капюшон, для меня все же приготовили новую маску. Белую, как и все остальное.

Одежда Вируса была похожа на мою, только без капюшона.

– Ты не мог бы, пожалуйста, снять заклинание с маски, чтобы я надела другую? – тихо попросила я, пока мы молча одевались.

К плащу в комплекте шли также узкие черные брюки и сапоги до колен. Просто шикарно. Я улыбнулась, заметив кинжал, который подарил мне Коул. Металл идеально лежал в моей руке, и на брюках даже была повязка, чтобы я могла закрепить нож на бедре.

Вирус сомневался.

– Ничего личного, но я сделаю это только после церемонии.

– Что? Неужели боишься, что я поджарю твои мозги и сбегу прочь с капитаном Черничкой? – шутливо сказала я. Ну, или нешутливо. Все-таки такая опасность существовала.