позвал бы на помощь, если бы ему пришлось полежать так ещё минут десять, но в капсуле вдруг что-то тихо зажужжало, и на него навалилась сонливость.

Проснулся он так же внезапно. И сразу понял, что в обстановке ничего не изменилось: кровать по-прежнему стояла внутри капсулы, люк в ногах был закрыт. И так же неярко светились огоньки. Вот только тишину нарушал тихий скрежет.

Звук раздавался в районе изголовья капсулы. И прежде, чем Артур вспомнил, где и когда он слышал похожие звуки, капсулу открыли со стороны головного конца, и знакомый голос радостно воскликнул:

— Ну вот, а ты боялась! А даже юбка не помялась. Арту-ур!

— Гыча, — не спросил, скорее констатировал Артур.

— Он самый! А ты, я гляжу, меня не забыл, да? Ну молодец, молодец! Всё, вылезай давай. Некогда нам.

— Нет! Я не хочу! Не снова!

— Ты чего это, сдурел? А ну-ка...

Артур увидел огромную пятерню, которая проплыла над его лицом, схватила его за одежду на груди и рывком выдернула наружу. Не успел он опомниться, как его уже выволокли и бросили на пол.

— Опять ты, — со злостью сказал Артур, глядя на Гычу.

— А ты, я гляжу, не рад, — ответил тот, ухмыляясь. — Что ж так? Неужто мы расстались не друзьями?

Он выглядел так же, как и в прошлый раз — в коричневой кожанке, джинсах и огромных чёрных ботинках с толстой подошвой. Такая же помятая голова и свёрнутый на сторону нос, ни одной новой царапины не появилось.

— Из-за вас тогда кучу людей расстреляли, — ответил Артур. — Я сам чудом в живых остался. Сидел бы чуть правее, меня бы тоже изрешетили. Это для этого ты тогда меня их капсулы вытащил? Чтобы нас всех перестреляли?

— Потише, — сказал второй мужчина, которого Артур заметил не сразу.

Это был тот же человек в очках и с длинными волосами, забранными в хвост. Он был одет в растянутый зелёный свитер и мешковато сидящие джинсы, а руках держал ноутбук. Такие ноутбуки Артур раньше видел только в кино.

— Нас заметят, если будете шуметь, — добавил мужчина. — Надо выйти по-тихому.

— Слушай, перец, — сказал Гыча Артуру. — Давай не бузить тут. Сперва выйдём, потом и поговорим. А то нас тут всех положат.

— Не пойду я никуда! Хватит с меня танков и расстрелов!

— Что, тут больше понравилось? — ухмылка Гычи стала злой. — Тепло, кормят два раза в день, да? А то, что тебе память стёрли за девять месяцев, тебя тоже устраивает?

— Откуда ты знаешь? — удивился Артур.

— Оттуда. Если бы мы за тобой не следили, то и не пришли бы, ясен хрен. Но мы думали, ты захочешь уйти. Убраться подальше от Гайнце. А ты, оказывается, вон как решил...

Сердце у Артура пустилось в галоп, он замешкался. С одной стороны, повторять опыт прошлой поездки очень не хотелось. Идти с Гычей означало рисковать жизнью. С другой, не меньше пугала и перспектива превратиться в овощ из-за работы Гайнце.

— Будь мы у тебя дома, я бы просто вырубил тебя и вытащил в машину, — признался Гыча. — Но тут так не выйдет. На себе я тебя не вытяну, а если орать будешь, то перебудишь всю охрану. В общем, даю тебе возможность в кои-то веки самому решить, что будет с твоей жизнью. Либо пойдёшь с нами, и тогда у тебя будет шанс жить, как человек, либо остаёшься тут, и Гайнце дальше на тебе свои опыты ставит. Решай, в общем. Но потом не ной, что тебя все обижают. Потому что тут никто тебя слушать не будет. Думаешь, твои девять месяцев из жизни — это худшее, что может быть? Как бы не так.

Его слова напугали Артура. Он встал, опираясь на другую выпирающую из стены капсулу, и, несмотря на подступающую панику, кивнул:

— Хорошо, пошли.

— Ну вот! — Гыча снова улыбнулся. — Я так и думал, что ты не сдрейфишь! Идём.

Артур и сам не знал, почему согласился. Наверное, он просто боялся экспериментов Гайнце и альтернативной перспективы — исправительных работ. А может, дело было в том, что в этих стенах когда-то лечилась его мать. Артур ненавидел врачей, допустивших её смерть, хоть и не знал, как эти врачи выглядят. И он ненавидел Гайнце почти так же, как убийц своей матери.

Артур впервые чётко осознал, что ненавидит Гайнце. Ненавидит и боится. Это даже удивило его на мгновение. Но причины для страха действительно были — лучше бы оказаться от такого доктора как можно дальше.

По техническому коридору Артур проследовал за спутниками к служебной лестнице. Чем ближе был выход, тем холоднее ощущался пол. Обуви у Артура не было, а снаружи, если верить людям и его собственным глазам, стоял январь.

— А это... — Артур остановился в нерешительности перед выходом. — Куда я без ботинок-то пойду?

— Да, незадача, конечно, — сказал Гыча. — Ну ты это, по снежку до фургона-то добеги. Быстренько так. А потом мы тебе обувку найдём, ты не боись.

— А далеко фургон?

— Нет, рядом.

Дверь вывела их в холл, где на полу лежал охранник. Артур заметил, что у того неестественно вывернута шея.

— Сейчас выйдешь — и беги к фургону, — сказал Гыча. — Сиди там с остальными и жди меня. Понял?

— Понял.

Гыча вернулся на служебную лестницу, а Артур подкрался к двери и оглядел двор. И правда: перед больницей стоял фургон с выключенными фарами. Снег успел скопиться на его крыше в маленький сугробик. Большая часть больничной территории тонула в темноте.

Артур вдохнул, выдохнул и побежал к машине. Чуть не поскользнулся на лестнице, но удержал равновесие. Налетевший порыв ветра прошёлся по его коже ледяной щёткой. Стопы мёрзли, но ещё не успели ощутить холода снега в полной мере, когда Артур подбежал к фургону. Боковая дверь у того раскрылась, и человек в камуфляжной форме протянул руку, помогая ему забраться внутрь.

— Привет, Артур! — радостно поприветствовал его какой-то бородатый мужчина в пижаме.

Этот же мужчина накануне здоровался с ним в столовой, когда Артур впервые увидел снег. Точнее, впервые после очистки памяти.

Другие пациенты в фургоне тоже здоровались, молчали только двое солдат в камуфляжной форме и с автоматами в руках. Артур занял свободное место, и бородач тут же обратился к нему: