— Похоже, сверток с одеждой, — сказала она.

— Уж не купальщик ли? — хохотнул Ломбард. — Впрочем, врядли. Скорее всего, водоросли.

— Спустимся, посмотрим, — предложила Вера.

— Это одежда, — сказал Ломбард, когда они спустились ниже. —Вернее сверток с одеждой. Смотрите, вон башмак. Давайте подойдем поближе.

Карабкаясь по утесам, они поползли вниз, но вдруг Вераостановилась.

— Это не одежда. Это человек, — сказала она.

Труп застрял между двумя камнями, — очевидно, его забросилтуда прилив.

Вера и Ломбард, преодолев последний утес, подобрались кутопленнику. Склонились над ним. И увидели посиневшее, разбухшее, страшноелицо.

— Господи, — воскликнул Ломбард, — да это же Армстронг!

Казалось, прошла вечность… мир кружился, вращался… Время недвигалось. Оно остановилось — тысяча веков миновало. Да нет, прошла всегоминута. Двое стояли, смотрели на утопленника… Наконец медленно, очень медленноВера и Филипп подняли головы, поглядели друг другу в глаза.

Ломбард рассмеялся.

— Ну вот, все выяснилось, — сказал он.

— Кроме нас двоих, на острове никого — никого — не осталось,— сказала Вера чуть не шепотом.

— Вот именно, — сказал Ломбард. — Теперь все сомнениярассеялись, не так ли?

— Как вам удался этот фокус с мраморным медведем? — спросилаВера.

Он пожал плечами.

— Ловкость рук и никакого мошенства, голубушка, только ивсего…

Их взгляды снова скрестились.

«А ведь я его только сейчас разглядела, — подумала Вера. —На волка — вот на кого он похож… У него Совершенно волчий оскал…

— Это конец, понимаете, конец, — сказал Ломбард, в голосеего сквозила угроза. — Нам открылась правда. И конец близок…

— Понимаю, — невозмутимо ответила Вера.

И снова стала смотреть на море. «Генерал Макартур тожесмотрел на море, когда же это было? Всего лишь вчера? Или позавчера? И он точнотак же сказал: „Это конец!“ Сказал смиренно, чуть ли не радостно…»

Но одна лишь мысль о конце вызывала возмущение в душе Веры.«Нет, нет, она не умрет, этого не будете — Вера перевела взгляд на утопленника.

— Бедный доктор Армстронг! — сказала она.

— Что я вижу? — с издевкой протянул Ломбард. — Исконноеженское сострадание?

— А почему бы и нет? — сказала Вера. — Разве вы неиспытываете сострадание?

— Во всяком случае, не к вам. Вам я не советую рассчитыватьна мое сострадание.

Вера снова перевела глаза на труп.

— Нельзя оставлять тело здесь. Надо перенести его в дом.

— Чтобы собрать все жертвы вместе? Порядок прежде всего? Апо мне, пусть лежит здесь — меня это не волнует.

— Ну, хотя бы поднимем труп повыше, чтобы его не смылприбой.

— Валяйте, — засмеялся Ломбард.

Нагнулся, потянул к себе утопленника. Вера, присев накорточки, помогала ему.

— Работенка не из легких. — Ломбард тяжело дышал.

Наконец им удалось вытащить труп из воды.

Ломбард разогнулся.

— Ну как, теперь довольны? — спросил он.

— Вполне, — сказала Вера.

Ее тон заставил Ломбарда насторожиться. Он повернулся к ней,но, еще не донеся руку до кармана, понял, что револьвера там нет. Вера стояламетрах в двух, нацелив на него револьвер.

— Вот в чем причина женской заботы о ближнем! — сказалЛомбард. — Вы хотели залезть ко мне в карман.

Она кивнула. Ее рука с револьвером даже не дрогнула.

Смерть была близко. Никогда еще она не была ближе. Но ФилиппЛомбард не собирался капитулировать.

— Дайте-ка сюда револьвер, — приказал он.

Вера рассмеялась.

— А ну, отдайте его мне, — сказал Ломбард.

Мозг его работал четко: «Что делать? Как к ней подступиться?Заговорить зубы? Усыпить ее страх? А может, просто вырвать у нее револьвер? Всюсвою жизнь Ломбард шел на риск. Поздно меняться».

— Послушайте, голубушка, вот что вам скажу, — властно, срасстановкой начал он. И не докончив фразы, бросился на нее. Пантера, тигр, ите не бросились бы стремительнее… Вера машинально нажала курок… Пуля прошилаЛомбарда, он тяжело грохнулся на скалу.

Вера, не спуская пальца с курка, осторожно приблизилась кЛомбарду. Напрасная предосторожность. Ломбард был мертв — пуля пронзила емусердце.

Облегчение, невероятное, невыразимое облегчение — вот чтопочувствовала Вера. Конец, наступил конец. Ей некого больше бояться, ни к чемукрепиться… Она одна на острове. Одна с девятью трупами. Ну и что с того? Она-тожива!.. Она сидела у моря и чувствовала себя невыразимо счастливой, счастливойи безмятежной… Бояться больше было некого.

Солнце садилось, когда Вера наконец решилась вернуться вдом. Радость была так сильна, что просто парализовала ее. Подумать только — ейничего не угрожает, она упивалась этим изумительным ощущением.

Лишь чуть погодя она поняла, что ей до смерти хочется есть испать. Но прежде всего — спать. Нырнуть в постель и спать, спать, спать безконца… Может быть, завтра все же придет лодка и ее вызволят, а впрочем, какаяей разница. Никакой — она не прочь остаться и здесь. Особенно сейчас, когда наострове больше никого нет. Здесь такой покой, благословенный покой…

Она встала, посмотрела на дом. Ей больше нечего бояться! Длястрахов нет оснований! Дом как дом, удобный, современный! Вспомнить только, чтонесколько часов назад один его вид приводил ее в трепет…

Страх… что за странное чувство… Но все страхи теперь позади.Она победила… одолела самую гибельную опасность. У нее хватило и смекалки, иловкости, чтобы взять реванш над противником.

Она стала подниматься к дому. Солнце садилось в море, небоисчертили багровые, огненные полосы. Красота, покой…

«Уж не привиделись ли мне эти ужасы во сне?» — подумалаВера.

Она устала… До чего же она устала. Все ее тело ныло, глазасами собой закрывались. Ей нечего больше бояться… Она будет спать. Спать…спать… спать… Спать спокойно: ведь кроме нее, на острове никого нет. Последнийнегритенок поглядел устало…