о чем они должны были рассказать, было слишком серьезным. Монах из Сен-Дени говорит об этом с содроганием. Буржуа, взявшие в руки оружие против рыцарей, города против короля — это было посягательством на устоявшийся общественный порядок, вызовом Богу. Филипп ван Артевельде — человек без веры и закона. Его мир — пустыня, угрожающая природа туманных болот Фландрии, из которых иногда появляется злая сила, чтобы сбить человека с пути, заблудить его в своих зарослях и утопить в холодных реках. Послушайте, как он обращался к своим войскам: "Поверьте в свои силы, даже сама природа за нас! Вам скажут, что Бог запрещает то, что вы собираетесь сделать. Будьте уверены. Он не сойдет за это с небес!"

Но Бог был милостив. Несмотря на святотатства их предводителя, он не хотел гибели фламандцев и, по словам другого хрониста, посылал знамения, чтобы вовремя призвать заблудших на путь истинный. Так было и с сиром де Эрзеель. Утром в день битвы, когда фламандский штаб собрался в амбаре, Рассе де Эрзеель, размышлял о политических и военных рисках сражения. "Между ног, собравшихся в амбаре, проскочила мышь. Была сделана попытка ее поймать, но она ловко увернулась и убежала". По мнению рыцаря, это был дурной знак, поэтому он заявил, что никогда не будет сражаться с французами. Затем он вышел из амбара, вскочил на коня и уехал. По мнению хрониста фламандцев науськивал дьявол. Более того, чтобы придать своей армии боевой дух, они прибегли к услугам ведьмы. Ее все видели. Она ехала в авангарде. Именно она несла знамя Святого Георгия.

Вдохновленные Богом или дьяволом, две армии решились на полевое сражение. Французы, покорив Ипр, двинулись на север, к Брюгге, а Артевельде, оставив Ауденарде, пошел на запад, чтобы преградить королю путь к городу.

В ночь с 26 на 27 ноября обе армии расположились лагерями неподалеку от деревни Роозбек. Опустился густой туман, заглушавший все звуки. Разведчики сновали между двумя лагерями высматривая приготовления противника. Артевельде отдал приказ, в плен кроме короля никого не брать. "Король еще ребенок. Мы должны пощадить его, он не ведает, что творит, и идет, куда его ведут. Мы отвезем его в Гент, чтобы он выучил фламандский язык. Но герцогов, графов и других не жалейте — убивайте всех! Города Франции будут нам благодарны, потому что они хотят, чтобы никто во Францию не вернулся!"

Еще до рассвета фламандцы заняли позиции и выбрали место для битвы. Они расположились плотным строем на пятидесятиметровой высоте Мон-д'Ор, недалеко от Вест-Роозбеке. Французская армия была выстроена коннетаблем следующим образом: в центре — пешие воины, боевые слуги и рыцари, по флангам — легковооруженные воины с несколькими отрядами кавалерии. За исключением последних, все участники сражения должны были сражаться пешими. Лошадей оставили в тылу, чтобы избежать соблазна бегства. Король восседал на коне, в окружении восьми знатных рыцарей, в тылу своей баталии и очень сильно переживал. Фламандцы использовали известную и очень успешную тактику, которая ранее обеспечила англичанам победу при Креси и на равнине Мопертюи, а затем и при Азенкуре. Расположившись на возвышенности, англичане с успехом отбивали лобовые атаки французской кавалерии. Фламандцы же, при Роозбеке, просчитались решив атаковать первыми. Артевельде рассчитывал на эффект внезапности и силу удара плотного строя пехоты.

Туман был настолько густым, что была видна лишь беспорядочная масса людей. Фламандцы наступали единым строем ощенившись пиками и другим древковым оружием. Французы ждали. Внезапно туман рассеялся и выглянуло солнцем, как раз в тот момент, когда Пьер де Вилье развернул орифламму. Авангард королевской армии, увидел надвигавшийся на него строй фламандцев, пики которых, по словам Фруассара, напоминали густой лес. Солнце светило фламандцам в глаза.

С криком они бросились в атаку. Фламандские пушки, бомбарды и рибадекины с ужасающим грохотом дали залп, открыли огонь арбалетчики, а также шестьдесят английских лучников, прибывших из Кале, привлеченных в армию Гента высоким жалованием от Артевельде. Французы издали свои боевые клички и выхватили мечи. Карл, находившийся далеко в тылу, что ему очень не нравилось, со своим оруженосцем Коларом де Танке, услышал новый для него грохот пушек. "Битва началась", — сообщил ему Колар. Под ударом фламандцев и залпом их артиллерии авангард королевской армии прогнулся и отступил "на полтора шага".

Карл рвался в бой. Разве его дорогому дядюшке герцогу Бургундскому не было четырнадцать лет в битве при Пуатье? Его отец король Иоанн не оставил сына в тылу и тот принял свою долю боли и славы. Правда, в конце концов он оказался в плену и много месяцев после этого лицезрел лондонские туманы. Именно это и имел в виду герцог Филипп, когда, как мудрый отец, не позволил королю-ребенку сделать то, что сделал сам в юности. "Король, — сказал он ему, — должен стремиться к победе не столько мечом, сколько умом и благоразумием".

Более того, сражение уже было практически закончено. Как только центр французской армии устоял, два ее фланга перешли в атаку и стали охватывать фланги фламандского строя. Пытаясь отразить эти атаки фламандцы стали заворачивать свои фланги назад, в результате чего общий строй был нарушен и образовалась беспорядочная масса людей. Началась давка. Окруженные и зажатые французами, которые, в свою очередь, атаковали их со всех сторон, фламандцы задыхаясь падали друг на друга и умирали, даже не имея возможности сражаться. Королевская армия одержала полную победу, а фламандцы были разгромлены. Те, кто мог, бежали. Французская кавалерия бросилась в погоню. Обессиленные, побежденные прятались в зарослях и болотах, многие утонули.

Фламандская армия перестала существовать, а Артевельде погиб. Однако битва была упорной, и какое-то время ее исход был неясен. Но тактика коннетабля Оливье де Клиссона доказала свою надежность, а Артевельде попал в ловушку, что случалось и с более великими полководцами.

Наступали сумерки. Французы разбили лагерь. Для установки шатров и палаток они использовали брошенные фламандцами пики. Для костров пошли древки тех же пик и другого оружия. Земля, пропитанная кровью, в свете пламени отсвечивала красным. В мраке наступающей ночи громоздились трупы вперемешку с ненужным уже оружием.

Месть за Битву золотых шпор

На следующий день Карл захотел увидеть Артевельде живым или мертвым. Труп фламандского предводителя был найден. Граф Людовик Мальский приказал его повесить. Но солдаты были возмущены. Мятежник хоть и погиб, задохнувшись в давке, но он погиб с честью, с оружием в руках и был недостоин повешения.

Как только битва закончилась, внебрачный сын графа, Луи ле Хуз, галопом помчался со своей ротой по дороге в Куртре. Он отлично знал страну и ее дороги, а также то, что Куртре был богат, как и любой другой город Фландрии, а главное, что он может безнаказанно его ограбить, так как принцы и дворяне Франции из-за поражения в Битве Золотых шпор в 1302 году питают к городу стойкую ненависти. Бастард хотел первым захватить пятьсот пар золотых шпор, хранившихся в городском соборе Нотр-Дам, и, прежде всего, опередить в грабеже бретонцев. Ведь там, где прошла бретонская рота коннетабля де Клиссона, брать было уже нечего. Город был большим и обеспеченным, а рота бастарда весьма немногочисленной, поэтому продовольствия и других богатств было еще предостаточно, когда 1 декабря Карл VI прибыл в Куртре со своей армией.

После этого все принялись пожинать